[ ДЕТСТВО И СЕМЬЯ ]
Корбан Яксли родился в традиционно чистокровной семье, где долг, дисциплина и железная дорога были не просто занятием - почти наследственным кодом. Мать, слишком юная для такого брака, металась между обязанностями и попытками соответствовать фамильным ожиданиям, так и не найдя собственного места. Отец, Эдрик, жил в режиме вечных отъездов и предъявлений: строгий, требовательный глава семьи, но по-настоящему всегда где-то вне дома. Детей воспитывали няньки, бабки, гувернантки и сам Яксли-Хаус - огромный дом среди болот, поросших вереском, в котором всё сводилось к одному: чёткой иерархии, где у всех и всего есть своё место. Корбан рос старшим сыном и слишком рано понял, что именно ему достанутся и привилегии, и ответственность, и груз традиции. Тибальт и Аделаида росли посвободнее: Тоби - смешливый, свободлюбивый мечтатель, вечно тянущийся наружу; Ада - избалованная, своенравная девчонка, про которую ему бесконечно повторяли, что её нужно «держать в узде». Но Корбан быстро понял, что младших не удерживают словами - только примером, требовательностью к себе и тем самым стальным порядком, в котором он сам был воспитан.
[ ХОГВАРТС ]
В Хогвартсе его распределили на Слизерин - ровно так, как ожидали все, включая его самого. Довольно быстро стало понятно, что Корбан - не звезда и не заводила, но человек, вокруг которого всё само собой организуется. Он не лез в центр внимания, но умел держать группу в тонусе: задавал ритм, следил, чтобы никто не выпадал, и как-то незаметно стал частью чванливого слизеринского истеблишмента. Учился он старательно, местами до занудства: боялся провалить хоть один предмет, корпел над домашкой, словно над отчётами перед налоговой, и всегда стремился быть выше среднего. Перфекционизм в нём был привычкой, чертой характера - встроенной, иногда откровенно мешающей. Тянулся к предметам, где важны логика и ясность: цифры, схемы, трансфигурация, защита. Квиддич же стал для него чем-то вроде отдушины. Загонщик - роль рабочая и функциональная: там нужно было выполнять, а не блистать. Играл уверенно - не выдающийся талант, но тот, на кого всегда можно положиться. И, кажется, это был первый способ выпускать напряжение без необходимости всё контролировать.

[ ЖЕЛЕЗКА И ПС ]

После школы, по настоянию Эдрика, Корбан отправился не в семейный бизнес, а в Министерство магии - в Отдел магического транспорта. Отец считал, что приеемник обязан сначала понять, как устроена государственная машина. Корбан начинал младшим клерком, копался в документации, лицензиях, маршрутах - и неожиданно быстро втянулся: бюрократия и регламенты оказались именно той средой, где его характер собирался в стальной административный каркас. В 1963 году на магических скачках в Саффолке он познакомился с Каделлой Бёрк. Скачки давно были его тихим увлечением: Корбан уже почти не ездил верхом сам, но любил наблюдать, просчитывать линии, читать крылатых коней и угадывать ставки - единственное место, где он позволял себе азарт и эмоции без оглядки на долг. Именно там, среди шума трибун и грохота крыльев, его впервые зацепило что-то личное. Не лошади - Кадди, которая смотрела на него как на равного. Через год Корбан покинул Министерство и перешёл в Yaxley Railways - к чему его готовили всю жизнь. В том же году он женился на Каделле: как наследник, выполняющий положенный шаг, и как человек, который впервые позволил себе выбор сердцем, а не одной инструкцией. Кадди быстро вписалась в род и стала его союзником и опорой. А Корбан погрузился в железную дорогу целиком: отчёты, схемы, маршруты, модернизации. Компания стала не просто работой, а продолжением его характера - строгого, структурного и требовательного. Он продвигался быстро, и не только благодаря фамилии: Корбан действительно разбирался, как работает каждая линия, каждый отдел, каждая шестирёнка, и умел держать в руках сложную систему, как раньше держал в руках брата с сестрой или компанию однокурсников.

В 68-м Тибальт сорвался в Сирию, сбежав от роли будущего визенгамотского воротничка, которая дышала ему в затылок. Для Корбана это стало ударом по самому понятию долга - будто из слаженно работающего механизма семьи вырвали важную деталь. Сначала он долго злился, потом остыл, но настоящего прощения так и не случилось. И этот раскол стал линией, определившей их отношения с братом на годы вперёд. К концу 60-х Британия вошла в турбулентность: линии Яксли обсуждали в контексте усиления госконтроля и возможной национализации. В этот момент вмешался Абраксас Малфой - давний союзник семьи, дальний родственник и один из основных клиентов Яксли: их поезда поколениями обеспечивали логистику для малфоевских предприятий. Через эти связи Абраксас и подтянул Корбана к первым серьёзным делам Пожирателей. Корбан занялся тем, что умел лучше всего: организовывал теневые маршруты, перевозил скрытые грузы и крупногабаритную контрабанду, а также обеспечивал "особые" ночные рейсы для тех пассажиров, о которых не принято говорить вслух. Корбан втянулся в это не ради лозунгов, а чтобы защитить род, инфраструктуру и статус в условиях нарастающей смуты. К началу 70-х он был уже надёжным негласным связующим звеном ПС, а в 1974 году получил Метку официально - не за фанатичное следование идеологии, а за маршруты, которые Лорд счёл стратегически эффективными. Это была сделка: протекция взамен лояльности, устойчивость взамен хаоса. Когда обстановка стала критической, Корбан решил, что семья должна собрать силы. Он вернул Тибальта в Англию, но втянуть в железную дорогу не смог - и привязал его другим способом: через ПС. Для него это был единственный способ удержать брата рядом и вернуть под своё крыло, где, по его убеждению, Тоби и должен был быть - не в подземной конторе Yaxley Railways в Лидсе, но хотя бы в одном с ним ряду. С Аделаидой всё оказалось сложнее. Корбан системно подыскивал ей выгодные партии - те, что могли бы укрепить положение семьи и расширить сеть союзов. Но Ада стабильно разворачивала женихов: то из принципа, то из каприза, то из какой-то собственной игры, в которой он, привыкший к логическим структурам и понятным алгоритмам, ничего не мог прочесть. С сестрой у него было меньше власти, чем с кем бы то ни было - на неё его любимые инструменты не работали, и именно это выводило Корбана сильнее всего.

[ НАСТОЯЩЕЕ ]
К концу 70-х Эдрик Яксли давно уже превратился в занудного, вредного старика, убеждённого, что только он понимает, «как жить эту жизнь», и с Корбаном они не могли не сталкиваться лбами. Эдрик упрямо вмешивался во всё: ворчал на новые порядки, критиковал управленческие решения Корбана, увольнял сотрудников на пустом месте, сетовал на Министерство, но больше всего - на Каделлу. С возрастом его придирки стали ядовитее: он всё чаще повторял, что раз детей нет, Корбану «давно пора пересмотреть семейные обстоятельства», и что «Бёрк всё-таки никогда не была подходящей партией для наследника Яксли». Корбан долго глотал это молча - слишком долго, учитывая, что проблема была в нём, а не в ней. Собственная неспособность иметь детей была болью, которую он не признавал вслух, но никому не позволял трогать. И когда Эдрик попытался сделать эту тему оружием давления, терпение Корбана закончилось. Одним решением - резким, прагматичным и окончательным - он отстранил отца и от дел, и от дома. Формально Эдрик остался почётным председателем, «патриархом» на бумаге, но фактически его отправили жить в домик у моря в далёком Корнуолле, вместе с женой, чтобы ни в правлении, ни в Яксли-Хаусе его ноги больше не было. Корбан сделал это тихо, но без обратного хода: защищая Каделлу, защищая компанию и собственную уязвимость.

К 1980 году Корбан - официальный управляющий директор Yaxley Railways и фактический глава всего семейства: человек, на котором держится железная дорога, сеть союзов, финансы и внутренняя логистика Пожирателей. Отец числится председателем лишь формально - в реальности его давно никто не слушает. Корбан живёт в режиме непрерывного контроля: работа, семья, риски, маршруты, политика, война - всё должно подчиняться порядку. Всё должно работать. Но мир всё больше расползается по швам, и именно это формирует его нынешнюю суть: жёсткого, вспыльчивого, дисциплинированного человека со стальным хребтом, прямым и негнущимся, как чёртов Яксли-рельс. Человека, который привык удерживать линию - даже когда всё вокруг сходит с неё ко всем проклятым соплохвостам.