Она всегда думала, что без Грегори будет слишком много пустоты в ее жизни. И дело было совершенно не в том, что она, как среднестатичная читательница колонки «житейских историй» Ведьмополитена, не представляла себя без крепкого мужского плеча. Скорее, наоборот. Она была во главе этого самого Ведьмополитена, она была во главе всех решений последние почти_сорок лет. Без ее крепкого плеча все давно бы рассыпалось в прах.
Аурелия позволила себе затяжной год траура, чтобы собрать свои мысли воедино, чтобы побыть наедине с собой впервые за долгие, тянущиеся бесконечной вереницей одинаковые дни. Удаленность от светского общества позволила ей расставить все по полочкам и переосмыслить все заново, наметить новые цели.

Она заходила в теплицу, аккуратно прикасалась к тонким белым лепесткам бессмертника, потом наклонялась над пахучим кустиком лаванды и, возможно, прихватывала парочку ароматных веточек для кабинета, где крохотные фиолетовые цветки настраивали на нужный лад и защищали от мигрени. Потом возвращалась со своей добычей из теплицы, подушечками пальцев касалась плотного пергамента одного из писем на столе. Но не собирается их открывать сразу. Только личные. Дела подождут.

Музыка, доносившаяся из зала, резко вырывает из собственных мыслей миссис Гойл, которая почти ощутимо вздрагивает от внезапного возвращения в реальность и окружающее ее пространство.
Это был один из редких в последнее время приемов, которые проводила Аурелия в своем некогда уединенном поместье. Возвращение в чистокровный свет происходило постепенно, потому приемы не блистали прежним размахом, но свой шарм оттого не теряли. Пусть список гостей не был бесконечно длинным, каким бы он был, если бы миссис Гойл решила снова провести что-то в основном поместье, в котором сейчас жил старший сын с семьей. Но она как-то срослась с этим местом, покидать свою ставшую такой маленькой зону комфорта пока что была совершенно не готова.
Ведьма вскидывает голову в привычном жесте, ее взгляд смотрит на всех оценивающе, а осанка прямая, как натянутая струна. Улыбается очаровывающе, но делает это одними уголками губ, стоит только столкнуться с кем-нибудь, заинтересованным в беседе с ней. Конечно же, всем нужно было внимание хозяйки вечера, и она была рада его подарить каждому.
В очередной беседе о насущном, что тревожило сейчас многих, Аурелия привычно не выказывает никому поддержки в разговоре, но мягко подталкивая уступчивые умы к нужным выводам. Так, как это работало всегда. Так, как это должно было работать. Чем чаще ты показываешь свое лицо напрямую, тем опаснее становится окружение. Гораздо лучше получается, когда ты аккуратно дергаешь за нити нужных людей из тени. Пожалуй, по этим беседам она скучала больше всего. Но и так же быстро они утомляли, когда до того уже привыкаешь к тому, что везде найдется тихий уголок.
Аурелия опускает взгляд на тонкий бокал в собственной руке — вино тускло поблескивает от множества огоньков свечей. Она почувствовала, что ей нужно уединенное место до того времени, как нужно будет позвать всех к десерту.
Она просит прощения у собеседников, плавно отправляясь прочь из шумного зала. На протяжении нескольких поворотов она все еще слышит смех, раздающийся от какой-нибудь парочки, решившей уединиться с приватным разговором. Ведьма прячет улыбку в тени, почему-то мысли в голову лезли исключительно ностальгические. В молодости она так же звонко любила хохотать, когда практиковалась в своем искусстве флирта с очередным миловидным отпрыском чистокровного семейства.
Наконец, завернув в уже не настолько людное крыло, миссис Гойл удовлетворенно останавливается у окна, поставив бокал, который зачем-то забрала с собой из зала, перед собой.
До нее периодически долетали звуки, которые по какой-то причине становились громкими. И среди будто бы слаженного шума приема, который звучал единой мелодией, прорезается что-то чужеродное, раздающееся совершенно с другой стороны.
Аурелия прислушивается, ожидая услышать случайный шум, но этот шум складывается в... плач?
Ковры, которые призваны сохранять тепло, хорошо заглушают шаги и даже часть звуков. Когда миссис Гойл неспешно исследует источник долетающего плача, продвигаясь в глубину крыла, она, наконец, понимает, откуда же она его услышала.
— Мисс Мальсибер? — Аурелия не совсем справляется с эмоциями, совершенно не ожидая увидеть в чулане рыжеволосую красавицу в неприглядном виде. — Что случилось?
Она должна была спросить, что Аделин делает в таком, откровенно не самом лучшем для нее месте, но вместо этого поинтересовалась совершенно другим.

[indent] ❛❛ Мое милое летнее дитя, ты, пожалуй, собрал на себе все плюсы и минусы быть младшим. Я всегда боялась за тебя чуть больше, чем за Себастиана, а тебя это какое-то время обижало, потом умиляло, а потом, скорее всего, ты решил, что я тебя недооцениваю. Возможно, ты был прав с этим своим последним выводом, потому что как я еще могу объяснить то, что я не допускала тебя к всем этим "страшным делам взрослых", вплоть до того, как ты сам этим взрослым стал (если быть совсем честной, для меня ты всегда останешься моим маленьким мальчиком). Я всегда старалась оградить тебя от всех опасностей, в то время, как с Себастианом все было совершенно иначе. Конечно же, я держала тебя максимально далеко от всех дел, которые могут как-то быть связаны с Меткой. Когда ты первый раз облился горячим зельем в своем кружке зельеваров, я лично просила преподавателя дать тебе пару дополнительных уроков. А когда ты захотел пойти в обливиаторы, я попросила дорогого друга семьи попросить за тебя, хотя, конечно, ты ни в коем случае не думал о том, что попал на стажировку так легко и просто только благодаря своим знаниям (возможно, так бы и было, но разве я могла рисковать твоим настроением, дорогой?). Видимо в какой-то момент я перегнула палку, или же причина была в том, что ты завидовал старшему брату? Так или иначе, твой бунт начался чуточку позже обыкновенного подросткового максимализма, и ты решил, что перестанешь слушаться меня, как это делают все окружающие. И ты решаешь разбить материнское сердце тем, что влюбляешься в нечистокровную девицу. Окружающие заглядывают мне в рот, а ты скрипнешь зубами и пойдешь искать какую-нибудь из моих многочисленных тайн, чтобы показать мне, что я должна умерить свой пыл. Но как мне меньше заботиться о тебе? Это же самое искреннее проявление любви, на которое я способна. your loving mother [indent] ❜❜

[indent] ❛❛ Никто из нас и представить себе не мог, что наше случайное знакомство превратится в настоящую приключенческую авантюру. Мы встретились с тобой в темных закоулках Лондона, где такой как ты очень выделялся (и дело вовсе не в росте, хотя и в нем тоже), среди разнообразного сброда. Импульс толкнул меня ловко ограбить тебя на деньги и кое-какие ценные документы, которые и являлись целью твоего путешествия по трущобам. Кража была идеальной, вот только серебряный зажим скреплявший эти документы оказался зачарованным и ты быстро нашел меня и призвал к ответу... Вначале, я боялась тебя - ведь я привыкла не связываться с целеустремленными аристократами, чьи носки стоят больше в пять раз, чем я зарабатываю за месяц. Да и быть запримеченной в "нашем" воровском деле - откровенный провал. А уж в виду событий последних месяцев, такие как я особенно должны остерегаться чистокровных волшебников с их темными тайнами. Но мне, буквально схваченной за руку "на горяченьком" пришлось слушаться и во избежание последствий, начать работать на тебя... Вскоре, мы оба поняли, что наш тандем выгоден нам обоим: я, использую свои воровские таланты и достаю для тебя то, что тебе необходимо и проникаю туда, где другие не смогли бы, а ты в свою очередь щедро платишь мне за мои услуги. Мне нужно было лишь стараться оставаться твоей тенью, твоей тайной. Однако, очевидно у тебя были свои планы. Чем дольше мы были связаны, тем больше узнавали друг-друга. Ты очень скоро заметил, что мой дар к прорицанию не фальшивка и если помочь мне преодолеть незримый барьер связанный с какой-то тайной из моего прошлого, то я смогу раскрыть весь свой потенциал и стать еще более полезной. Я же почему-то все меньше остерегаюсь тебя, и все больше доверяю - словно чувствую, что ты действительно можешь мне помочь, пусть я и не понимаю в чем. Ты мне нравишься. Вопреки кричащему от паники здравому смыслу, ты вызываешь во мне желание тянуться к тебе. Ты же, в свою очередь очевидно пришел в восторг от того, что твоя родня, и в частности твоя мать, всерьез озаботились твоим кругом общения и настоятельно рекомендовали избавиться от меня, как только заметили (разумеется, с твоей подачи) мое существование. Вот только твой дух противоречия возрос настолько, что вопреки их воле ты готов на многие безумства. Но готова ли я на них? Готова ли я пойти за тобой, взяв за руку и тем самым прилепив себе на спину мишень? Готова ли я выйти на свет и перестать прятаться? Отпустит ли меня темный мир, в котором я тону вот уже десять лет? И что это между нами, настоящие чувства или хитроумная и взаимовыгодная игра для достижения своих целей? Ты используешь меня? Или все же мне не кажется, и я вижу проблеск нежности в твоих глазах, когда ты смотришь на меня сверху вниз? your little secret[indent] ❜❜

[indent]

[indent] ❛❛ Я могла бы сказать, что ты был моим любимым и долгожданным младшим братишкой, которого долго просила у мамы с папой, но тогда я совру. Мне и наличие старшего-то не нравилось, а появление шумной малявки, сующей нос в мои тетради и девчачьи шкатулки, вовсе заставило переквалифицироваться в несносного манипулятора. Не раз и не два я врала тебе, подстрекая к глупостям. Не опасным, нет, но способным привести к неприятным последствиям. Впрочем, твои собственные проделки иногда помогала скрыть от родителей, и что произошло с розами в оранжерее - наш большой секрет. Но семья превыше всего, и когда ты поступил на первый курс, я приглядывала за тобой, а попытавшиеся обидеть тебя мальчишки постарше совершенно неожиданно и надолго отправились в больничное крыло с отравлением неизвестным веществом. Что нас действительно объединило - общий интерес к зельям, даже жаль, что шесть лет разницы тогда не дали нам возможности поработать в лаборатории вместе. Я живу в другой стране уже четырнадцать лет, и дома бывала преступно мало - лишь дважды, хотя всегда приглашала родню понежиться на пляжах Лазурного берега, слала открытки и подарки на праздники, а также делилась своими идеями и наработками, зная, что ты поймешь меня лучше других членов семьи. Кое-какие обстоятельства вынудили нас с мужем временно перебраться в Лондон, и тебе не отвертеться от моего интереса ко всем тем годам, что мы жили врозь. Правда, о твоей пассии я пока ничего не знаю, но будь уверен - мне это совершенно не понравится. И моли богов, чтобы в ее бокале не оказался яд, который никому на Туманном Альбионе не известен. Потому что семья превыше всего, хочешь ты того или нет. Tabitha[indent] ❜❜

[indent] ❛❛ Почти девять лет разницы в любом ином случае обязательно бы создали между нами пропасть, если бы мы не были настолько схожи. Это и не удивительно - ведь с самого раннего детства в мои приезды домой на каникулы ты вечно увивался за мной хвостиком, ловил каждую фразу, пытался подражать даже в выражении лица (что, впрочем, было не так уж и тяжело, ведь на детских колдографиях нас, порой, трудно различить). Вот только я не думал, что вместе с любовью к квиддичу и хорошему эльфийскому вину, ты перенимешь от меня и привычку выбирать не подходящих тебе по статусу девушек. Тебе про Ксенту разболтала Табита? Наша сестра никогда не умела держать язык за зубами. Или это ты без чужих подсказок идешь по той же самой скользкой тропинке, что и я когда-то? Вот только, в отличие от меня, у тебя вполне может хватить смелости отстоять свою любовь даже вопреки мнению нашей горячо любимой maman. Впрочем, от тебя никогда не требовали столько, сколько от меня: всегда давали куда больше свободы, больше кислорода и, если и направляли, то в крайне мягко и лишь редких случаях. Я даже иногда завидовал этому и представлял, как бы сложилась моя жизнь, если бы бремя главы рода не висело гильотиной с самого рождения. Но, будем честны - я бы ни за что не отказался от той власти, что все произошедшее мне дало. Какой же будет твой выбор? Ведь ты точно куда более талантливый и, уверен, сможешь достичь многого - я готов тебе в этом помочь: ты уже выполняешь некоторые поручения для меня и нашего Лорда, пусть пока и не входишь в ряды Пожирателей смерти, ведь наша мама против. Так что же ты выберешь, Аттикус? Семью, любовь или, все-таки, власть? Sebastian [indent] ❜❜

[indent]

Д О П О Л Н И Т Е Л Ь Н О ♦ как ты мог заметить, мы тебя ждем аж впятером - не только я, но еще наша шикарная мамулити, твой "буквально" маленький секретик и самая вредная лучшая старшая сестра на свете - так что ты точно не соскучишься и будешь окружен заботой и любовью ♥ обещаем тебя тянуть в разные стороны - ты там уже сам выбирай, куда тянуться, но можешь и попытаться усидеть на всех стульях :3 ♦ от своего твинка в лице фабиана могу еще предложить школьную вражду со всеми вытекающими, ибо одногодки; ♦ наши основные пожелания расписаны - все остальное мы готовы обсуждать, так что смело залетай с ноги со своими хэдами; ♦ имя уже во всех анкетах, но если вдруг тебе прямо совсем-совсем не нравится, то я готов ручками везде поменять на твое любимое ♥ ♦ а вот лицо неменябельно никак, но вот тебе для вдохновения, и ты посмотри, какие они котички! ♦ пишем мы все в среднем 4-6к, с птицей тройкой, вставляем гифки и цитаты в посты, но от тебя того же не требуем и готовы подстраиваться; ♦ почти все умеем во всякие там фотошопы, так что будешь и сам красивый, и эпизоды наши тоже

пост Аурелии

Кончики пальцев нервно стучат по столешнице, вызывая странный глухой звук каждым движением. Бокал с почти допитым вином стоит чуть поодаль, но каждое движение руки по дереву отдается в стенках матового стекла каким-то неприятным звоном и дребезжанием. Если бы Аурелия не была увлечена своими мыслями, этот звук определенно бы ее раздражал. Она любила, чтобы в кабинете все было идеально. Даже звуки, которые окружали в момент сосредоточенности, а в ином настроении миссис Гойл и не находилась в рабочем пространстве.
Контролировать все вокруг - в этом была вся Аурелия, она с самого первого дня замужества слишком четко понимала, что если она не будет отвечать за свою жизнь, никто не будет это делать за нее. Грегори выглядел успешным человеком, она сделала все для этого. Их дети тоже добились таких высот, что мама ими теперь гордится. И главной маминой гордостью был старший сын, Себастиан.
Себастиан всегда был смышленым мальчиком, с самых малых лет Аурелия знала, что он способен на многое. И она помогала ему, вытягивала все свои связи, нашла лучшую из всех невест, ставшую идеальной женой и опорой. Дочь ее лучшей подруги, что тоже давало дополнительных плюсов этому союзу, ведь Аурелия слишком хорошо знала миссис Крэбб, она не могла воспитать дочь, способную опозорить свою семью. И, подумать только, карьера сына сверкает яркой звездой на склоне Министерства Магии, он занимает пост заместителя министра магии.
Когда же этот хрупкий идеальный мир треснул? Когда трещина прорезалась настолько глубоко, что теперь рисковала разбить жизнь их семьи на "до" и "после"? Ошибка Себастиана может стоить очень многого для них, для нее. И речь здесь была даже не о том, что она не сможет больше спокойно смотреть в глаза своей подруге, нет. Любовники и любовницы были у многих, но она боялась, что здесь случится повторение истории, в которую уже до того успел влипнуть старшенький. В чистокровном обществе любой скандал мог поставить крест на твоем будущем, сплетни разлетались слишком быстро. Она должна была понять, что сын понимает все частности истории, в которой увязает все глубже и глубже.

Тихий хлопок домовика отвлек от мыслей женщину, которая даже не обернулась в сторону появившегося существа, она итак знала, что ей сейчас сообщат.
- Себастиан ждет в гостиной, мадам. Я уже подал напитки, - Аурелия делает взмах рукой, отправляя домовика прочь. Ей требуется несколько секунд, чтобы собрать мысли в кулак, как она делала всегда. Разговор не будет простым.

Она спускается в гостиную, где и правда уже ждет ее сын. Августовская ночь выдалась теплой, потому камин сегодня не горел, только свечи в изобилии давали множество световых пятен в помещении, на котором так или иначе задерживался взгляд.
Аурелия быстро пробегается взглядом по фигуре Себастиана, пытаясь что-то понять еще до того, как что-то сказала. Его спина прямая, а лицо утопает в тени, на котором иногда подрагивает свет от огонька свечи по близости. Ответы искать слишком рано, нужно для начала побыть гостеприимной матерью, которая рада видеть своего сына.
- О, мой дорогой, как я рада тебя видеть, - улыбка на ее губах сияет, она и правда рада его видеть, особенно, если на время забыть повод, по которому она его пригласила навестить одинокую матушку в ее темном и холодном доме.
Она подходит к нему близко, заглядывает в лицо добродушно, гладит по идеально выбритой щеке.
- Ты голоден? Я сегодня приготовила твой любимый трайфл на десерт, - она в последнее время готовила сама слишком редко, пусть и быть на кухне, самостоятельно что-то готовить всегда ее как-то успокаивало. Ну и то, что готовишь сама, не сравнится с тем, что готовят домовики. Когда дети были маленькими, она всегда баловала их десертами собственного приготовления, что было как тот жест заботы и внимания, с которыми она боялась переборщить всегда.
- Отто, на две персоны, - она снова махнула рукой, отправляя домовика выполнять приказ хозяйки. - Я надеюсь, что даже если ты не голоден, то не обидишь матушку и хотя бы не откажешься от десерта, - ах, какая забота, миссис Гойл, кто бы знал, как она переживает за неудачу разговора сегодня вечером.

пост мегары

[indent] Голова раскалывалась уже третий час подряд и в коротком перерыве Мэг успела зажечь еще одно благовоние, в надежде, что станет хоть немного легче. К сожалению, запас зелий уже иссяк, а сварить новые она не успела - началась новая "жатва" и представления шли один за одним без продыху. Возможно, ей повезет и она сможет сходить в город и купить несколько склянок у местных травников, если найдет возможность улизнуть из лагеря на рассвете...
Под столом шуршал застенчивый зверек, который постоянно бился своей головой о столешницу в попытках умоститься поудобнее. Мегара переживала за него и часто предлагала переместиться на мягкие подушки, что были раскиданы по всему шатру, однако существо почти постоянно предпочитало прятаться от глаз клиентов желающих узнать свою судьбу. Матьеш - так его она окрестила, - оказался совершенно ручным и привязчивым, что заставляло сердце гадалки сжиматься каждый раз, когда она покидала караван на какое-то время. К сожалению, лунный теленок был слишком необычен для маггловского взгляда, а создавать проблемы с законом и себе и зверьку ей совсем не улыбалось. Поэтому, хотя бы таким способом, но она радовалась проводить с ним время и тем самым успокаивать его, - пусть даже он укладывался ей на ноги и придавливал ее стопы всем своим весом, от чего она потом не чувствовала пальцев. Да и когда он похрапывал или поворачивался на другой бок, то создавал некоторую вибрацию стола, что в лучших традициях спиритических сеансов, производило впечатление на наивных посетителей.
[indent] Мэг встала из-за стола и отложила колоду "живых" карт таро, желая размять ноги и затекшую спину. Лупоглазый малыш сонно выполз из своего укрытия, предварительно снова стукнувшись головой и произведя некоторый шум. Оба они, и хозяйка и питомец, находились в своеобразной клетке и не имели возможности  вырваться на свободу.
Шлепая своими перепончатыми лапками по подушкам, Матьеш подошел к разминающейся Мегаре, явно заинтересованный хрустом суставов в ее крошечном теле. Девушка покрутила головой, смачно хрустя шеей и при этом позвякивая навешанными разнообразными украшениями. Бусинки, монетки, затейливые узоры и обереги, а так же кольца и перстни - все это венчало серебристо зеленое одеяние покрытое красным платком с "живым" узором. Если долго на него смотреть, то нарисованные и вышитые орнаменты и узоры кажется, начинают двигаться и жить своей жизнью. Все это было придумано для того, чтобы отвлекать посетителей от главной цели - обобрать их до нитки. Пустить пыль в глаза и поразить красочностью и размахом зрелища - вот чем они занимались. Практически "бескорыстный" труд по предоставлению праздника. Знали бы люди, чего циркачам стоит это "бескорыстие"...
- Что, Матьеш? - устало спросила Мэг, опустив руку на его мягкую шерстяную голову. Теленок несколько раз моргнул своими глазами-блюдцами и издал почти мяукающий звук. Девушка достала из ящичка дубового мини-комодика печенье и разломив его пополам, поделилась с другом. Зверек был счастлив и радостно подпрыгнул на задник лапках пританцовывая. Обычно, они делают это при луне и смущаются человеческих глаз, однако Мегара очевидно входила в число доверенных лиц, за что была благодарна. Преданность и привязанность этого малыша приносили ей ощущение уюта и развеивали грусть об одиночестве.

[indent] Через некоторое время предсказательница Кассандра снова величественно восседала на подушках и ждала очередного клиента. Ее верный друг прятался под столом и ничего не предвещало никаких бед, пока в шатер не заглянул долговязый, немного помятого вида мужчина. Мэг предала своему лицу максимально отрешенное выражение - это было частью ее образа, который был не только человеком, но состоял из каждой присутствующей здесь детали. Диковинные приспособления, яркие цвета тканей и даже ароматы - все это было частью сценического образа леди Кассандры - могущественной и просвещённой провидицы. Вот только в этот образ не вписывался неловкий зверек, который вдруг взбесился и как раскаленной кочергой ошпаренный, метнулся из под стола с жутким грохотом и визгом. Разумеется, Матьеш ударился всем, чем только мог и умудрился войти практически в лобовое столкновение с гостем, что кажется, смутило их обоих. Мэг было двинулась в сторону своего друга, дабы обезопасить его или если что, произнести нужное заклинание - древко палочки привычно согрело руку, готовое выскользнуть из набедренной кобуры. Однако теленок быстро ретировался в противоположном направлении и спрятался где-то за спиной хозяйки, в то время как гость почти спокойно уселся на подушки перед ней, разбавляя не самую ровную английскую речь не совсем внятными словечками, которые Мэг показались на что-то похожими. Что же, он явно волшебник, - подумала она, представляя, что у маггла была бы совершенно иная реакция на странное создание.
Сложив руки с позвякивающими браслетами и перстнями на столе, она медленно наклонила голову и внимательно посмотрела в лицо мужчины, своим пытливым кареглазым, сильно подведенным черным и золотым, взглядом. По ее поведению можно было подумать, будто бы сейчас ничего не произошло и явление лунного теленка было лишь миражом - фантазией. Впрочем, это ведь цирк. Здесь творятся чудеса и может произойти и не такое...
- Да, я Кассандра, - спокойным тоном, без придыхания и прочих бредовых "атмосферных" завываний, ответила девушка. В ловких пальцах ее тут же оказалась колода карт и она начала быстро ее тасовать.
- Это мой друг, - так же невозмутимо ответила Мэг, хотя внутри сама себе удивилась, ведь она не знала значения слова что произнес гость. И одновременно... она его поняла. Это вызвало в ней тень улыбки и какой-то детской радости. Уголок ее губ дернулся и она подняла бровь от удивления и самой себе и сравнению с большеглазым существом. Она могла бы и обидеться, но почему-то ей пришлось это по душе. Даже жаркая боль в висках слегка отступила, словно грозовые тучи пронзило несколько лучей яркого солнца.
[indent] Гадалка качнула головой в другую сторону и внимательно осмотрела сидящего напротив мужчину, стараясь не упускать никаких деталей. В это время карты  из ее рук описали круг в воздухе и ловким движением, почти не глядя, девушка выцепила двумя пальцами одну из них и "вуаля" - та уже лежит на краю стола, а на ней "дурак" не глядя гордо шагает с обрыва.
- Ты пришел сюда чтобы что-то найти? - с теплом не привычным для "Кассандры", но вполне обыкновенным для Мегары, спросила девушка, продолжив тасовать колоду, периодически проделывая ею магические сальто и спирали в воздухе.

пост от табиты

Как быстро растут чужие дети!
Даже будучи дважды матерью, Табита не вполне понимала, где проходит та возрастная грань, на которой заготовка человека превращается во взрослую интересную личность. И миссис Беллатрису Лестрейндж она помнила как девочку Беллу Блэк, хорошенькую, черноволосую, звонкую как натянутая тетива лука, с типично-блэковским выражением лица, которым так или иначе грешили многие чистокровные, даже если по некоторому недоразумению не входили в список из 28 громких фамилий. Табита вообще часто носила маску "я наследница древнего рода, а вы все грязь под моим каблуком". Маску, вросшую в кожу намертво. И почему-то казалось, что, оставив Британию за спиной четырнадцать лет назад, по возвращении обнаружит, что ничего, совершенно ничего не изменилось, разве что магглорожденных изгнали, наконец, из храма знаний, выделив сиротский минимум заклинаний для низкоквалифицированной работы.
Сейчас же она видела перед собой статную взрослую леди. Ладно, не настолько взрослую - красивую молодую женщину. И это изменение было бы невероятно любопытным, если бы не намекало, что годы идут, и ей самой давно не восемнадцать, и резные флакончики с масками для лица в какой-то момент рискуют стать целыми цистернами зелий, призванными обмануть и возраст, и гравитацию, и семейный гобелен.
Но в Беллатрисе она нашла некоторое понимание, успев влипнуть в тягостное болото общественной деятельности с подачи невестки. Веселья в этом не было никакого, особенно в чопорной родной стране, но если ты благородная леди, да еще и официально безработная, это как будто твоя повинность - благотворительные вечера, подписанные чеки и слащавые улыбки во благо обездоленных. Наверное, кто-то действительно этим наслаждался, веря в свою судьбоносную роль - Табита же прикладывалась к фляжке в темном углу, прикидывая, когда будет прилично уйти, потому что дармовое шампанское уже стояло поперек горла, а повода для скандала до сих пор не нашлось.
- Будешь? - спросила она тогда, щедрым жестом протягивая флягу, в которой плескалось уже меньше половины. - 1966-го года разлива, хоть что-то стоящее в этом балагане.
И общение с этой восхитительной женщиной заставило Табиту несколько озадачиться: оказывается, она невероятно много упустила в социальной жизни магической Британии, и речь даже не про политические перестановки. С ними-то все было понятно на первый взгляд. Но на сцену вышло множество новых лиц, и было бы досадным упущением не воспользоваться возможностью поговорить с ними не под прицелом колдокамер в антураже благоденствия, а с глазу на глаз, даже если начинать придется с типично дамских вопросов вроде кондиционера для волос - надо же, какое удивительное совпадение, что вам пришлась по душе продукция именно нашего производства, не оставите ли отзыв? А о драгоценном моем братце, например, чтоб он был здоров?
- Потрясающая оранжерея, с вашим-то островным недостатком солнца, - знакомая смесь ароматов приятно щекотала обоняние. Возможно, она попросится сюда жить, если Вальбурга не согласится предоставить ей политическое убежище в своих теплицах. - Надеюсь, однажды покажу тебе наши угодья.
Она присела возле отдельной грядки, аккуратно подобрав юбку, и протянула руку к хищному растению, мгновенно нацелившемуся на человеческую плоть своим жалом. Табита резко щелкнула пальцем по основанию листа, усмиряя обнаглевшую флору.
- Кажется, их пора пересаживать, пока корнями не сцепились.
Разумеется, о травах и их применении, о редких, по крупицам собранных рецептах можно было разговаривать вечность, особенно если разбавить ее настойкой на тех же самых травах для лучшего взаимопонимания - главное, чтобы не переходило в маловразумительный бубнеж в связи с критическим превышением дозы.
Но отсутствие других гостий, даже намеков на их прибытие с минуты на минуту, наводило на определенные размышления, а Табита еще в тринадцать понимала, что смотреть на цветочки ее зовут не для того, чтобы насладиться видами. Разве что видом ее самой, с плавным перетеканием в попытки не только полюбоваться, но и пощупать.
Она поднялась, оправляя подол, и чуть склонила голову к плечу, выражая светскую заинтересованность. Пристальный взгляд, правда, протокольной вежливостью не отличался.
- Так о чем речь на самом деле?

пост себастиана

Под звон хрустальных бокалов и ароматы запеченного кролика Аурэлия будничным тоном рушит сразу несколько жизней – много лет после, Себастиан будет задаваться вопросом, как сложилась бы судьба, если бы в тот злополучный вечер накануне отъезда в школу с рождественских каникул он бы высказал свое несогласие с решением родителей. Лишили бы они его наследства за неповиновение? Позволили бы ему жениться на своей школьной любви? Были бы они до сих пор вместе? Был бы он счастлив? Эти мысли будут еще долгие годы заевшей пластинкой прокручиваться в его голове – особенно остро и громко, когда будет приносить цветы на могилу той, что когда-то разбил сердце. В далеком же шестидесятом, когда он был лишь глупым мальчишкой, ему потребовалась бессонная ночь, чтобы убедить себя, что девушек у него еще будет много /в этом он не ошибся/, что любовь – блажь и глупость /так будет считать еще долгие годы/, что долг перед семьей и именем рода – превыше всего /с этим уйдет он в могилу/. За ужином же ни слова против не скажет, а лишь плечами пожмет – значит, судьба такова.

Значок старосты школы отливает золотом на лацкане зимней мантии в мерцающем теплом свете ламп Хогвартс-экспресса. Во время обхода поезда он нарочито пропускает купе, где Борджин увлеченно щебечет с подругами и надеется, что те были уж слишком заняты обсуждением, кому что подарили родители на Рождество и не заметили его силуэт в покачивающемся тамбуре. У купе же с куда более громкими первокурсниками, для которых поездка на экспрессе еще была явно в новинку, он задерживается – в его голове еще не скоро уложиться, что вот эта светловолосая девочка с зеленой лентой в волосах спустя много лет станет его женой. Себастиан так и не узнает, было ли это решение принято для того, чтобы породниться с семьей подруги матери, с которой та делила одну спальню в общежитие Слизерина, или же просто родители пытались уберечь его от неравного, по их мнению, брака с дочерью лавочника из Лютного – всю жизнь Грегори и Аурэлия положили на то, чтобы поднять статус рода среди магического сообщества, после того, как Кантанкерус Нотт по какой-то причине не включил их фамилию в список «священных двадцати восьми». И теперь их старший сын, будущий глава семьи, не может просто так слить в унитаз, словно неудавшееся зелье, все их усилия настолько неразумным союзом – при каждом упоминания Ксенты, его мать всегда поджимала и так тонкие губы и переводила разговор на другую тему. Отец же мгновенно находил себе занятие – начинал читать вчерашний «Пророк», оставленный на журнальном столике, или шел писать «срочное» письмо по работе. Табита еще в двенадцать заявила, что Борджин – плохой выбор. Она странная и волосы у нее во все стороны. На ворону с кладбища похожа. Его сестра всегда привыкла говорить то, что думает и с самого детства осознавала, что не позволят им самим выбрать себе судьбу. Ей, впрочем, повезет в этом больше – спустя много лет ее договорной брак с сыном друга отца из франции окажется на удивление счастливым.

Утром перед занятиями он завтракает одним из первых, запивая печеночный пирог имбирным чаем, и спешит на собрание факультетской команды в одну из старых аудиторий – первая игра с красно-золотыми уже через две недели, а на прошлом матче их оборона буквально посыпалась на втором часу. Капитан напоминает быть осторожнее с Дирборном и Шеклболтом, а загонщиков просит больше внимания уделять Прюэтту, в прошлом мачте против барсуков буквально выцарапавшем победу своей команде, даже не смотря на пойманный ловцом желто-черных снитч. Себастиан зевает и трет глаза, но мечтает, чтобы этот организационный сбор, которые он всегда терпеть не мог, сегодня длился чуть ли не весь день. Словно, это сможет спасти его от неизбежного. Излишней храбростью и старший сын Грегори Гойла никогда не отличался: его умение затаиться, лишний раз не лезть на рожон, отсидеться, когда нужно, за спинами других, не подставляться лишний раз в бою ради товарищей – все это долгие годы будет позволять ему сохранять не только собственную жизнь, но и репутацию. Сегодня же, в январе шестидесятого года, избежать расплаты ему не удастся – он точно знает и, поэтому, максимально пытается этот момент оттянуть.

Когда Ксента не появляется на уроке зельеварения, в нем начинает теплиться глупая надежда – вдруг она заболела, вдруг не вернулась в Хогвартс по какой-то причине. Он достает свой котел из длинного шкафа, растянувшегося почти на всю дальнюю стену комнаты и ставит его рядом с Акселем – друг вопросительно смотрит на него, потом оглядывает аудиторию, но лишних вопросов не задает. Это он в Крэббе и любит. Мистер Слагхорн что-то вещает про амортенцию, ее действия и свойства – Гойл же бы не отказался от какого-то зелья с противоположным эффектом. Он расталкиваем в ступе сходные с актинией наросты со спины растопырника, с опаской поглядывая на входную дверь чуть ли не каждую минуту через плечо товарища, пока, наконец, в коридоре не слышится сбивчивый стук каблуков. Когда Ксента появляется в дверях, он с несвойственной для него прилежностью перечитывает рецепт – все, лишь бы в глаза не смотреть. Вот только Борджин бы не была самой собой, если бы не буквально прогнала Акселя с занятого места.

Что ему ей сказать? Правду – что не пришел в их место встречи потому, что трус? Или же сослаться, что капитан квиддичной сборной решил собрать их в первый учебный день и до конца школы водить темноволосую за нос, словно ничего не случилось? На вопрос подруги Себастиан даже не поворачивает голову, словно рядом с ним не слизеринка, что он знает с детства, а не меньше, чем Медуза Горгона, от одного взгляда в глаза которой он окаменеет навсегда, - между нами все кончено, Ксента, - он говорит это звенящим сталью голосом, каким обычно списывает баллы со студентов других факультетов, и все также смотрит лишь на читающего лекцию декана.

Любой Ваш пост с любого проекта за абсолютно любого персонажа.

"В этих стенах и на твоей совести..." — так и хочется добавить Вальбурге, однако она удерживает эту фразу в себе. Держит с силой, на кончике языка — точно таким же образом, она не говорила и многое другое, выплескивая в этот мир совершенно иные, более яркие словесные эмоции, только в гораздо большем объёме. Ведь своё истинное состояние всегда проще скрыть за незначительными, но громкими всплесками, чем раскрывать его, препарируя на лоскуты чувства и обнажая каждую частичку своей души.
Баланс на грани истинных эмоций, умеренная доза на показ – вот стратегия идеального брака. Такое никогда не получится интуитивно, такое может быть только взращено чистокровным воспитанием в благородной семье.
Никакая полукровка не будет на такое способна.
— Хорошо. Надеюсь, в будущем нас не задушат отголоски этого решения. – подытоживает она и берет с трюмо другую бутылочку, — в этот раз бадьян, — и несколькими каплями из пипетки убирает с ладони супруга ссадину от расколотого сервиза.
Мужчины Блэки никогда себя не лечили. Все как один, они игнорировали элементарные лечащие средства с упрямством малолетнего ребёнка. Может поэтому Арктурус Блэк был так верен своему решению насчет старых Целителей? Оллертон и остальные ведь вовсе не были плохими Колдомедиками, но они не были внимательными. Они были очень удобными в глазах старших Блэков, потому что не беспокоили почем зря, но они и не ухаживали за Семьей. А ведь за такие деньги и могли бы.
— Что же до Беллы… не бери в голову, я сама поговорю с ней, как только уляжется общий шквал эмоций и пройдет немного времени. Ты же знаешь, с ней нельзя такое сразу.
По мнению мадам Блэк, её старшей племяннице, какой бы сильной волшебницей она ни была в бою, перед любыми серьёзными разговорами всегда следовало подождать и перегореть эмоционально, чтобы вступать в беседу с уже холодной головой и трезвым рассудком. Не сейчас, не сегодня, возможно, даже через неделю, но они поговорят, обязательно поговорят. И возможно, от неё Вальбурга узнает совершенно новые детали случившегося. Чего от Мерлина таить, она будет жаждать услышать точку зрения Беллатрикс, как далеко не последнего для себя человека. Но не в этот вечер — пожалуй, на сегодня ей хватит новостей. И даже если бы мадам Блэк внезапно предоставили стеклянный фиал с серебристой нитью чистейшего воспоминания, сейчас она едва ли стала бы его смотреть.
— Это бессмысленно, и мы оба это понимаем. Нам пора перестать оглядываться на Арктуруса, Орион. Его монументальные решения пусть будут и остаются в ведении Блэк-Касла, а сюда мы пригласим своих людей. Не думаю, что Лестрейндж откажет мне в добром совете и рекомендациях. Поделится, — да не убудет с него! — раз уж в его больнице так много сильных специалистов.
Нет, конечно, Ришарт не откажет ей. Никогда не отказывал.
И всё, что ей нужно сейчас: лечение, рекомендации, дополнительные обследования, колдомедицинские снадобья, — не те, что в рецепте Оллертона, а лучшие, сильнейшие, которые обычно ждут под заказ не одну неделю! — всё она может получить через Лестрейнджа. И уже даже не важно какой ценой.
Что же до Целителя по связям. В Мунго всё фиксируется, одни их дикие дежурства чего стоят. Миссис Блэк узнает, всё равно узнает, что здесь произошло, вот только что она будет делать с этим своим знанием? Как распорядится им? Или оно было нужно ей, чтобы уже себе разрешить жить полной жизнью, не стягивая своё сознание оковами совести, ведь то, что горит внутри уже столько лет не потушить никогда. Она давно смирилась с собой, ведь когда тебе перевалило уже за полсотни лет, глупо отрицать однолюбство, как основное качество своей личности.
— И сменим доступы. Возможно, пройдут месяцы, прежде чем о нашем решении узнают в Блэк-Касле, но тогда и выйдет срок давности его обсуждать. – уточняет Вальбурга с лёгкой улыбкой на лице, и в её словах был явный намек на их уникальное право как супругов уже давно никому ничего не объяснять.
Она бросает ещё один долгий взгляд на магический след на груди Ориона и вспоминает, как расспрашивала своего давнего друга, сколько обычно проживают после таких ранений. Тот не стал вежливо улыбаться, обещая ей полное выздоровление супруга и ещё долгие годы в браке. Просто начав с фразы “Сложно точно сказать, но как бы я не хотел изменить твой статус..,” Ришарт Лестрейндж спрогнозировал не даты, но гипотетическое развитие событий, если магия древнего артефакта будет в ремиссии или же, если наоборот к ней присоединится какая-нибудь дополнительная волшебная хворь. Он уточнил, что многое будет зависеть от ухода, образа жизни и эмоционального состояния больного. И если первое и второе Вальбурга всегда смогла обеспечить на высшем уровне, подключив все имеющиеся у рода ресурсы, то идеально смоделировать третье она была способна едва ли. Однако она пыталась, пробовала и использовала каждый шанс, хватая тот за хвост, когда чувствовала, что может, что готова, что хочет это сделать. Ибо без пылкого желания она по жизни не делала практически ничего.
Вальбурга неспешно отвечает на этот поцелуй, трепетный, нежный и такой настоящий. Превращает его в томный и тягучий и расслабленно улыбается своей инициативе. Расслышав вопрос Ориона, она закатывает глаза в делано-страдальческом жесте, — они ведь говорили об этом ещё тогда, когда их брак впервые давал трещину.
Так зачем же снова заставлять эти слова зазвучать?
— Когда-нибудь... - в тон мужу повторяет Вальбурга с неким беззлобным передразниванием — Слизерин навсегда! — после чего ровно смотрит в его глаза и отвечает искренне и спокойно, — Всегда, Орион., — когда она выдерживает небольшую паузу, чтобы начать медленно развязывать на себе халат, решает добавить. — Даже в самые ненастные для нашей семьи времена, я была счастлива с тобой.
Мягкие контуры прикроватного балдахина вспыхивают восточной вышивкой в фиолетовых отсветах магических шаров, и россыпи арабески разбегаются по всему текстилю расшитого яркими звездами Калейдоскопа — Блэки всегда были сильны в Астрономии. В магическом свете мерцают серебром искусные узоры на халате, и спускается с алебастровых плеч его молочный шелк. Вальбурга располагается сверху и опираясь на одну руку, не торопясь покрывает лёгкими поцелуями лицо и шею мужа. Не просит – убеждает его ещё сильнее откинуться назад, и водопад её пряных волос касается его груди, когда она наклоняется ниже, чтобы продолжить... Вдруг в одно движение она меняет мягкость опоры на прохладный воздух идеальной вертикали, и кажется идеальной мраморной статуэткой на фоне расшитого звездного неба. Лучший холст для фантастических теней ночи — их световая игра вторит в такт движениям и звуку её длинных сережек.
Невербальное заклятье недосягаемости Inaccessibilis запечатывает хозяйскую спальню от любых звуков, когда Вальбурга еле слышно произносит.
— Просто расслабься. Я всё сделаю сама.
[indent]
***
[indent]
Фееричное цоканье каблуков и…
- Орион, прочь работу! Смотри, что сейчас принесла сова! - во власти чувств, эмоций и восторга мадам Вальбурга Блэк вихрем залетает в кабинет супруга и прерывает его невыносимо важную деятельность. Документирование, изыскания, финансовая аналитика или вовсе составление каталога? Сейчас же в сторону все перья и пергаменты – сегодня знаменательный вечер! Их старший сын, надежда и будущая опора семьи, уже поступил на самый благородный и перспективный факультет!
На Слизерин, конечно же!
А дело всего-то за малым - только получить подтверждение от декана. И вот минутой ранее она уже держит в руках конверт, запечатанный сургучным гербом школы Чародейства и Волшебства, и кажется, что пергамент пахнет той, когда-то знакомой, шотландской сыростью, долгой дорогой и чем-то ещё, что так напоминает собственные школьные года. Годы юности.
- Это же поздравление из Хогвартса! Наконец-то. Я уж было подумала, что птица сдохла в пути!
За восклицаниями еле скрыто мучительное ожидание – хорошо ли Сириус доедет, сколько вредного понапихает себе в рот в пути, а вдруг он с кем-то сильно повздорит и приедет в Хогвартс с проклятием Furnunculus на пол лица? И ведь на весь зал объявят, что это ни кто иной, как Сириус Орион Блэк! Всё же неспроста в голову постоянно закрадывается идея о ходатайстве в Совет попечителей о том, чтобы чистокровным студентам на всякий случай разрешали брать с собой домового эльфа. Но всё это потом...
- Сириус еще даже не день в Хогвартсе, а Регулус изводит мне душу своим нетерпением!
Нет, ну что за характер? Если что-то досталось старшему - младший тут же начинает выпрашивать такое же. И, по большей части, тут же получал, ведь любовь к сыновьям у мадам Блэк проявляется в наивысшей форме материнского эгоизма и чистом, святом самопожертвовании, а именно в любви к себе в новых людях. Это чувство всеобъемлюще и неуловимо для слов, и его не высказать, не показать, но в той или иной мере его знает любая женщина, хоть раз ставшая матерью.
- Сейчас посмотрим…
В мадам Блэк пряный дурман позднего вечера; тяжёлая коса, в причудливых объятиях серебристых нитей оплетённая вокруг головы, непроглядно-тёмные аметисты на запястьях. Зеленые, с пляшущими на самом донышке золотыми чертенятами глаза. Она заговорщицки изгибает брови, на секунду превращаясь из великосветской мадам в слизеринскую семикурсницу с разнузданным, заразным и немного хищным весельем во взгляде - урождённая Блэк.
Вальбурга ловко берет со стола мужа нож для писем и в нетерпении разрезает конверт. Еще не доставая вложенного пергамента, она вдруг ловит вопросительный – а может и вовсе нет? – взор голубых глаз супруга, но игнорирует его и быстро, даже играючи отходит к окну, чтобы послание было видно ей одной. Света окно уже не дает, ну и Мерлин с ним, просто миссис Блэк совершенно не хочется гарцевать вокруг рабочего места супруга и подавать ему на лексическом блюдечке все новости. Она хочет, чтобы они вместе посмотрели в это письмо, и подальше от этих его, пергаментов, колдографий и артефактов.
Миссис Блэк поглощена чтением, её не интересует приятный глазу поздний осенний вечер за окном, хотя и в нём бы почудилось терпкое горьковатое счастье, которое, дразня своей близостью, не даётся в руки. На площади Гриммо играет скерцо листопад, а часами ранее тут пламенел рубиновый закат на крышах элегантных домов - сейчас же через едва отворенную створку пьяно вдыхается прохладный чистый воздух. Сложно придумать идиллию полней.
Близоруко щурясь, она дочитывает до последнего абзаца, и вдруг её лицо бледнеет пуще обычного, на зависть самым смертоносным артефактам, но разглядеть это можно разве что в отражении стекла.
Проходит минута, берет начало следующая, но леди Вальбурга всё молчит. Очень нехороший знак.
Еще чуть-чуть и её точеный силуэт раствориться в опускающейся на Лондон ночной мгле.

Скалли внимательно изучает Малдера. Не таращится. Не пялится, точно на истинное чудо природы или новую машину. А именно изучает. Смотрит слегка исподлобья, подмечает каждую деталь, каждый жест запоминает и отмечает про себя. Из этого и составляется психологический портрет человека. Без этого, как не крути, в совместной работе никак. Уж коль становитесь напарниками, надо точно знать, что перед тобой за человек, и как он будет выполнять поставленную задачу. Понимание мелочей даёт понимание, чего ожидать от партнёра по делу, особенно в критической ситуации, или близкой к таковой.

Однако проблема в том, что, наблюдая за Малдером, она не может сказать даже приблизительно, чего и когда от него ожидать, и как он будет действовать в той или иной ситуации. Она верила в то, что агент Малдер подставит ей своё плечо в любую минуту просто потому, что ненадёжных фбр-овцев не бывает - работа не позволяет ненадёжным быть. Вопрос лишь в степени надёжности, так сказать, и будет ли она достаточна в нужный момент.

Читая личное дело будущего напарника, пока готовилась к их личной встрече, и изучая его характеристику от других коллег и от начальства, в том числе, Скалли смогла нарисовать в своей голове определённую картину, которая, по большому счёту казалась ей достаточно странной. Скиннер писал о Малдере, что тот стремится раскрыть дело, основываясь на своей интуиции. Главную роль в деле играет именно она, становясь основой для "прикрепления" фактов и факторов. Судя по тому, что уровень раскрываемости дел был достаточно низким, а большим успехом считалось, если, в ходе расследования, Малдеру удалось прийти хоть к сколько-нибудь логичному выводу, интуиция у него была так себе. Можно сказать, она хромала. На обе ноги.

И всё же, было в нём что-то довольно необычное. Что-то, что было не присуще рядовому сотруднику ФБР. Фантастическая самоуверенность, с которой он говорил всё то, что говорил. Откровенный вызов окружающим, который бросал, выдвигая свои теории - невероятные, либо совершенно фантастические, пожалуй, даже безумные. Но которые, безусловно, было интересно внимательно выслушать, чтобы их, в результате, развенчать. Этот вызов в его голосе, обласканном маской иронии, задорная улыбка и лукавые глаза, с которыми он рассуждал о деле, будило ответный азарт - доказать свою правду, выяснить всё, или погрузиться в расследование вместе, выплеснув запал в работу, как обычно.

В общем, Скалли думала, что Малдер не похож на привычную незыблимую скалу, мощную глыбу, какими были, в той или иной степени, все агенты ФБР. Он действительно был другим, отличался от коллег, как и было сказано в отчётах и характеристиках. И это подкупало, заинтересовывало, заставляло захотеть с ним поработать хоть раз. Потому что Малдер одной своей персоной был способен разбудить интерес к делу. Скалли пришла мысль, что так можно легко подсесть на нового напарника как на крючок. Она пообещала себе быть с ним осторожнее.

- Я бы не была так оптимистична насчёт всех этих чудесных исцелений, - строго заметила она, - возможно, целитель действительно гипнотезёр, а, может быть, талантливый переговорщик, что умеет убеждать. Но есть и более призелённое, строго научное объяснение - эффект плацебо. Наш разум способен подавать сигналы, которые, в свою очередь, дают определённые биохимические реакции в организме. Это, своего рода, тактика обмана, агент Малдер - когда организм, заражённый недугом, медленно разрушается, но психика человека настолько не принимает этот факт, что, в результате отрицания, словно убеждает человека: не так уж сильно он болен, ему стало легче. Сколько продержится психика в подобном состоянии? Здесь всё индивидуально, однако, как правило, когда болезнь становится максимально запущенной, эффект плацебо теряется. После этого больной умирает в считанные дни или даже часы. Ведь обманки, которая держала какое-то время его организм, нет больше.

Скалли прошла к столику, на котором лежали в нестройный ряд папки дела, достала первую, пролистала её, а затем положила на место.

- Мотивация - это то, что играет в эффекте плацебо ключевую роль, - продолжила она свою маленькую лекцию. - Видимо, целитель в нашем деле убеждает своих пациентов, что им нечего бояться, они выздоравливают. Они верят, что ситуация у него под контролем. Что он взял их недуги под свой контроль. Таким образом, дают ему практически неограниченную власть над собой. Однако если он вдруг, по каким-то причинам, изменит риторику, и станет твердить им, что они, допустим, прокляты и скоро в муках умрёт, эффект плацебо будет иметь негативное влияние. Потому что у него, как у любого явления, есть две стороны.

Малдер предположил, как бы, между прочим, что целитель (Скалли была практически на сто процентов уверена, что это - обычный делец, чрезвычайно предприимчивый) может использовать в своей "работе "инопланетные технологии". Едва услышав это, Скалли мягко, чуть снисходительно улыбнулась:

- Инопланетные технологии? - она покачала головой. - Агент Малдер, верить в настолько смелые теории, не имея хоть сколько-нибудь веских доказательств при этом довольно наивно. Знаете, вчера ночью мне снилось, будто я путешествую на огромном космическом корабле. Хожу по каютам, заглядываю в иллюминатор. Вижу из него глубину ночи и пыль звёзд. И как красивый месяц маняще светит на мои ладони, а я думаю: почему моя кожа вдруг посерела? Затем я гуляла по кратеру, буцая лунные камни ногами. И изображая при этом лунную походку Майкла Джексона. А, в итоге, потеряла свою чёрную шляпу, которую, танцуя, пыталась удержать на голове. Этот сон - всего лишь продукт, который сгенерировала та часть моего мозга, которая отвечает за подсознательное, это лишь отображение того, чем я занималась весь вечер до этого - изучала дела в отделе "Секретных материалах", с включённым телевизором на канале MTV - она слегка ухмыльнулась. -  Я хочу сказать, что, если будешь долго думать о мясе, в конечном итоге, мясо тебе и приснится. Но это, однако, всего лишь сон. Так что, я не стала бы всюду видеть след инопланетян на вашем месте.

Правда, Скалли, справедливости ради, на его месте и не была. У неё в этом отделе было своё собственное место, своя функция. Или, хотелось бы верить, что скоро появится.

Но всё равно она куда живее отреагировала на его предложение посетить клинику, где лечились пациенты, показавшееся ей совершенно разумным:

- С этим я согласна, - кивнула женщина, - я уже навела о клинике справки. На первый взгдяд, всё совершенно безобидно. Проверим, что скрывается в тени при этом.

Завораживающая сладость августовского дня не предвещала событий ярче, чем внезапная влюблённость Паскаль, что тянулась с марта, ни на минуту не угасая. Щепотка страсти, пригоршня поцелуев, капля адреналина от крошечной тайны припорошенные летом, составляют рецепт идеального зелья бесконечной эйфории. Лучше эликсира, без побочных эффектов, результат – продолжительный. С неприятными новостями не смешивать, есть риск растратить идиотскую улыбку и обрести складку меж бровей. И коль мы заговорили о новостях способных призывать недовольные гримасы, стоит упомянуть о сове, что прилетела ещё неделю назад, держа письмо в клювике. Письмо…плохое слово для громовещателя, что так любила бабушка Минерва. Открывать его Паскаль не хотела совершенно, то ли потому что не любила, когда на неё голос повышают, то ли боялась каких новостей ужасных ибо с какой стати слать столь эпатажную весточку? Хотя, бабушка Мини всегда была любительницей раздуть из мухи слона.

БАХ! И конверт взрывается, заставляя Паскаль повалиться на пятую точку, даже волосы той чуть раздув, ну а потом, многозначительная тирада вырвалась на свободу, крича так сильно, будто пыталась оглушить весь дом. Благо лавка по воскресеньям закрыта, жаль, что уши бывший слизеринки – нет. – Вся ваша семейка – настоящие хамы! Думаете я бессмертная? Думаете я бессердечная? Да знаю я о чем вы думаете – кому достанется поместье, где мы прекрасно собирались все вместе так много лет назад, что я боюсь осознать столь огромную цифру! А бабушка вечно жить не будет! Собираю шабаш на двадцатые лунные сутки, отказ и неявку сочту за пожелание мне скорейшей смерти и вычеркну из завещания! Обожаю, целую, твоя бабуля. И ОТЦА НЕ ЗАБУДЬ. Письмо разорвало само себя, Бёрк с грохотом рухнула на спину, выдавив из себя тихий истеричный писк, и лишь тогда пространство наконец погрузилось в тишину. Где-то там этажами ниже, даже отец замер, ни шороха, ни слова не выдав.

Она лежала, развалившись звездой морской и впитывала вернувшийся покой, что смешивался с надвигающимися лавиной воспоминаниями о детстве, которое разрушилось однажды, омрачившись чередой безумных смертей, расколов, распадов, одиночества и заточений боли в глубинах собственного разума. Когда твои любимые буквально разом помирают, говорить о ком-то из становится всё трудней и трудней, одна печаль душит другую. Вот и Бёрк сейчас вздыхала, а голос её дрожал, словно рыдала та дней пять не прекращая. Дурацкой улыбки на лице простыл след.
Летние дети Бёрков в виде близняшек и Кирана ознаменовали своим рождением свеженькую традицию, что бабуле в голову взбрела – собираться августовским днём, устраивать настоящий громкий праздник, пускать салюты, пить искрящиеся напитки, играть в догонялки, сидеть у огня и рассказывать страшные байки, провожая умыкающее лето. Паскаль всегда с нежностью вспоминала те годы в меноре бабушки, залитые детским смехом и вечной игрой в прятки. Сосчитать гостей было сложно, ведь там целая толпа из родственников приезжала – отцы, матери, дети, их сёстры, племянники, внуки. А сейчас? Сейчас Паскаль прекрасно понимала, что возглавлять Миневре стол с максимум пятью родственниками, три из которых – Киран, отец Паскаль и, собственно говоря, сама Паскаль. Стоило мыслям об отце ворваться с голову, как тот, будто по велению волшебной палочки, возник, омрачив тишину противно заскрипевшей дверью. В обычный день она бы скривила недовольную физиономию, но сейчас лишь взгляд устремила на объект нарушивший тусклость воспоминаний.

– Двадцатые лунные сутки, если ты вдруг не расслышал, в чём я сомневаюсь. – с такой горечью прозвучала эта фраза из её уст, что отец без вопросов покинул комнату под ещё один дёргающийся, глубокий выдох. Возвращаться в место, что пропитано призраками прошлого, в глаза которым ты смотреть совсем не хочешь было почти непосильной задачей. Но, увы, отказаться от праздника…ха, праздника!…совсем было никак нельзя.

Чуть приподнявшись, та палочкой взмахнет, чтоб заклинание притянуло ей перо, да пергамент: «Парный наряд? Да или да?» чиркает кузену, пририсовав улыбающуюся рожицу с глазами-иксами. Паскаль даже не сомневалась, что Киран так же получил письмо от бабушки, а значит без проблем поймёт и каждое слово и значение дохлой, но все ещё улыбающейся рожи.

Любой Ваш пост с любого проекта за абсолютно любого персонажа.

Декабрьские суетливые дни сменяли друг друга, с завидной скоростью перелистывая страницы календаря и приближая окончание года. Свежий запах еловых веток уже вовсю поселился в Скайхолде, обитатели шотландского поместья все чаще варили горячий глинтвейн и более терпкий гипокрас. Цитрусовые и пряные ароматы разносились по всем коридорам и комнатам, погружая любого пришедшего гостя в атмосферу скорых праздников.

Сова с очередным письмом от дочери вежливо постучалась в окно на втором этаже именно в тот момент, когда Элинор движениями палочки завязывала аккуратные банты на пестрых коробках с подарками для младших детей. Для Оскара семейство отыскало раритетное издание "Атласа небесных аномалий" с зачарованной яркой обложкой, где планеты крутились вокруг центра, а звезды сгорали и возникали вновь, будто настоящие. Эйсу в это Рождество должны были достаться новый альбом и большой художественный набор со всевозможными красками, некоторые из которых меняли свой цвет прямо в процессе рисования. А для лимонной Элси - воздушное летнее платье, которое украшали разнообразные полевые цветы, что нежно переливались и распускались, в зависимости от настроения того, кто его носит. Дарить детям одного лишь щенка показалось для матери недостаточным, тем более она догадывалась, кому придется ухаживать за животным в течение всего года, включая даже каникулы. Да и вообще хотелось хотя бы на светлые праздники побаловать своих драконьих все-еще-малюток (несмотря на приближение совершеннолетия этих малышей).

Элинор забирает у птицы пришедшую корреспонденцию, ногтем поддевает конверт и без промедления принимается за чтение строчек, в которых надеется найти для себя очередные подсказки к причине перемен в поведении дочери и отсутствию ее желания возвращаться домой этой зимой. Сердечек на этот раз не обнаружилось. Интересно, у Элспет с годами закончится запас сюрпризов для родителей, или стоит до самой старости ожидать от нее искрящиеся идеи и новые увлечения?

Младшая дочь не поскупилась на добрые слова, изрядно поливая материнское сердце сахарным сиропом. Это не могло не подкупать и склонило бы любую маму к тому, чтобы разрешить чаду всевозможные баловства и желания. Любую. Но не Элинор. Уже где-то к четвертому ребенку она поняла, что при всей царящей атмосфере любви в семье Макфасти, настолько обильно одаривать родительницу будто из шланга комплиментами дети могут исключительно в одном случае - когда им что-то очень хочется. И скорее всего это что-то выходит за рамки дозволенного, а вместо этого граничит с чем-то тайным, запретным и немного стыдным.
И кто в здравом уме может подумать, что ребенок настолько хочет выправить учебу, что отказывается провести каникулы на просторах Шотландии, где мог бесконечно поедать конфеты и пирожные, играть с новой собакой и отдыхать от постоянных домашних заданий? Кроме Оскара, разумеется, но он особенный мальчик, да и то без всякого сопротивления садился на поезд и добровольно терпел шумные праздники среди многочисленных родственников.
Конечно, Элинор могла прямо сейчас написать в школу и попросить заранее выслать табели с оценками Элспет. С другой стороны, не станет же девочка специально врать и наговаривать на себя, принижая умственные способности… Элси ведь пролежала в больничном крыле целый месяц (сердце в груди невольно предательски екает опять) и могла пропустить очень много уроков, поэтому и стремится нагнать остальных.
Никто из родителей Макфасти младшую дочь никогда серьезно не ругал за успеваемость. Разве что могли пожурить, когда дела становились особенно плачевными. Да и большая часть запаса нотаций досталась старшим детям, которые, надо отдать им должное, умели с размахом покачаться на нервных клетках родителей, словно на больших подвесных качелях. Одних только писем об отработках Мериды со временем накопилось на целую энциклопедию. За прошедшие годы к Элинор уже окончательно пришло осознание, что мальчики Макфасти все равно останутся в заповеднике - там оценки ни к чему, отец всему научит - а девочки для того, чтобы вступить в удачный брак, не обязаны знать идеально прорицания или зельеварение. Поэтому пытаться своих детей без их воли превратить в круглых отличников - затея одновременно и гиблая и бесполезная.
Но ведь Элси может и сама вдруг не захотеть быть в отстающих, а вместо этого стала стремиться к знаниям, хочет быть примером для остальных…  Да что за чепуха! Элинор трясет головой, будто усердно пытается скинуть что-то с собственных ушей. Шебутная Элси и идеальная успеваемость? Теперь она уже была полностью уверена, что творится что-то неладное.
Мать семейства садится за перо и коротко, но четко пишет.

Любимая крошка Элси!

О том, чтобы остаться на каникулы не может быть и речи. Папа заберет тебя с вокзала. Я позанимаюсь с тобой дома в отдельности, подтянем твою учебу хотя бы по части теории и книг, солнышко, если ты этого так хочешь. Мне совсем не трудно.

Обнимаю тебя крепко и жду встречи, мама.

Элинор перечитывает написанное и, подумав еще мгновение, с явным неудовольствием комкает пергамент. Нет, так резко нельзя. Попробуем по другому, значительно мягче, но не оставляя достаточно пространства для маневра.

Любимая лимонная крошка Элси!

Очень приятно было от тебя слышать столько комплиментов, моя ласковая девочка. Уверена, мы отыщем для тебя телескоп на чердаке, чтобы ты могла любоваться звездами.
Солнышко, собаке не место в постели, тем более в кровати настоящей чистокровной леди, но в комнате с тобой щенок сможет жить и ночевать. Если ты обещаешь не пускать его на уэльские ковры с грязными лапами после прогулки.
Все же сильно была озадачена твоей просьбой, Элспет. В наше время в Хогвартсе на Рождественские каникулы оставались только сироты или те, кто по разным серьезным причинам не мог вернуться домой. Мы же тебя здесь все очень ждем и вовсю готовим для вас чудесный праздник.
Даже не сомневаюсь, что преподаватели войдут в положение, учитывая, что ты пропустила много уроков из-за своей травмированной руки. Обещаю, мы с папой тебя ругать за оценки не будем и без учета Рождества, а я позанимаюсь с тобой дома, подтянем твою учебу по части теории и книг, моя звездная девочка, если ты этого так хочешь. Раз уж твое желание остаться на каникулах в школе вызвано именно учебой! Мне совсем не трудно, могу гарантировать, что в таком случае тщательно возьмемся с тобой за все упражнения и я справлюсь не хуже, чем твои однокурсники. Чтобы ты впредь и не думала столь нелестно отзываться о своих умственных способностях, сокровище. Помни, ты прекрасная и одаренная девочка!
Папа встретит на вокзале вас всех троих: тебя, Эйнсли и Оскара. И без вас из Лондона ему наказано не возвращаться. Так что пожалуйста не делай глупостей и садись на поезд, иначе, как пошутил твой отец, ему придется жить на Кингс-Кросс до Пасхальных каникул.

Обнимаю тебя крепко и жду скорой встречи, мама.

P.S. даже и не думай.

Элинор не отпускало смутное ощущение, что в своих приписках она ненароком подсказала дочери прекрасную идею для пакости. Каша в ботинки - это же всего лишь шалость, правда? В конце концов она же никого из однокурсников с дерева не собирается толкать…

Морриган вряд ли смогла бы ответить на вопрос, любит ли она светские мероприятия. По крайней мере, ответить честно, а не так, как было положено. Ответы - классические, заученные, те, которые должны были звучать, - были вбиты в подсознание так глубоко, что она могла дать их даже без необходимости просыпаться. Даже вполне себе светскую улыбку бы изобразила наверняка.
На её взгляд, такого рода ритуалы значительно упрощали жизнь и позволяли освободить сознание для обдумывания вещей куда более интересных: просто следуй инструкциям, и всё будет хорошо. Улыбнись, когда к тебе подходят, сочувственно покачай головой, если видишь, что собеседник не пылает энтузиазмом, вне зависимости от того, что за слова вылетают из его рта. Про кого бы ни спрашивали - создаёт впечатление человека исключительно приятного. Это как викторина, в которой вопросы не меняются десятилетиями, и все правильные ответы давно выучены наизусть. Как сделать, чтоб тебя считали человеком вежливым, но в душу не лезли? Улыбайся и отвечай, как надо. Не меньше - иначе станешь грубиянкой и позором семьи, и не больше - иначе попытаются вынуть душу, вывернуть наизнанку и вывести из любого лишнего слова или жеста какую-нибудь невообразимую сплетню, от которой потом не отмоешься.
Казалось бы, посиделки в Министерстве должны были отличаться, но ей никогда не нравилось менять то, что уже работает, так что стратегию Мора исправлять и не подумала. Улыбалась сдержанно, пила мало, кивала холодно, но с благожелательным выражением лица, отвечала по инструкции.
Мягкая струящаяся ткань тёмно-синей парадной мантии едва заметно отражала свет магических огней в центре помещения. Она и одежду себе выбирала всегда по внутренней инструкции, которую с детства давала мать: подчеркнуть глаза, показать стройные ноги, но не слишком, никаких глубоких декольте, никакой дешёвки, только натуральные или адхимические дорогие ткани, чтобы не ронять себя в глазах разьирающихся, коих в чистокровном обществе было в избытке.
И без того ей стоило быть в десятки раз осторожнее прочих: то, что она, будучи незамужней девушкой, пока что официально оставалась и была заявлена наследницей рода, уже было скандалом само по себе. А о внутренних распрях и борьбе за место между ней и кузеном и без того шептались все сплетницы высших кругов.
К счастью, здесь на неё косились не так откровенно: разговоры шли о делах Министерства, о показателях, о том, кто куда поедет отмечать и кто останется в этом году на дежурство. Вообще, она бы, может, вообще не пошла на сие мероприятие, но начальница никак не успевала, и попросила помощницу присутствовать вместо неё. А расположением Баушер рисковать не следовало. Да и других планов особо не было.
Расположение духа было исключительно умиротворённым. Девушка мягко улыбнулась покровительственно к ней относившемуся судье и совсем чуть-чуть отпила из уже больше часа удерживаемого бокала. Вино было чудесным - тут Министерство не поскупилось, - но она всегда держала голову трезвой и чистой. Чем больше у тебя тайн, тем меньше следует расслабляться. В последний раз она напивалась на выпускном из школы, кажется...
- Мисс Булстроуд!
Седой уже джентельмен приблизился, источая улыбку доброго дедушки и лёгкие алкогольные пары.
- Я так рада Вас видеть! - Морриган улыбнулась и почти кокетливо протянула руку, то ли для рлжатия, то ли для поцелуя, уважаемый волшебник выбрал второе, - Хотела ещё раз поблагодарить Вас за помощь перед прошлым заседанием! Если бы не Вы, я бы уже наверняка лишилась работы!
Благодарность лишней не бывает, особенно нужному человеку.
Судья тут же распушил хвост. Как и ожидалось.
- Ну что Вы, девочка моя, что Вы! - он напоминал ей декана Слагхорна, так что здесь изобретать заново волшебную палочку тоже не требовалось, - Я всего лишь указал Вам на выпавший из стопки пергамент, Вам и так нудно было следить за слишком большим количеством вещей. Мне кажется, помощники порой работают намного больше своих руководителей, как Вы думаете?
Морриган картинно рассмеялась.
- Мне не положено о таком судить, что Вы! А то точно уволят!
Она хитро подмигнула, вызвав смех собеседника, и начала подумывать, как от его внимания теперь избавляться, но его уже позвал какой-то знакомый.
- Вы меня извините, прекрасная мисс?
- Конечно, конечно, что Вы! Была очень рада встрече!
- И я, дорогая моя, и я.
Пожилой джентельмен поспешно удалился, уже издалека что-то выкрикивая и опасно размахивая наполненным бокалом, и лицо Морриган снова приобрело нейтральное выражение.
Размышления о последнем заседании прервали снова, но откуда-то сбоку, и она не успела вспомнить лица нарушившей её покой девушки. Впрочем, судя по состоянию этого самого лица, в одних кругах они вертеться не могли вовсе. Единственное, что она успела - сменить выражение лёгкого удивления на доброжелательность, скрыть презрение от вида и запаха, исходящего от неё.
Сокурсница? Это многое объясняет.
По собственному выбору она бы такое знакомство не завела. Да и то - вряд ли это можно было назвать прям знакомством. Так, пересекались иногда в коридорах.
Девушка напрягла память и выцепила образ метлы, ассоциирующийся с этой барсучихой.
- Ах да, я помню! - она снова мягко машинально улыбнулась, - Вы, кажется, прекрасно обращались с метлой!
Для неё каждый, кто не разбивал лицо о жёсткую землю в первые полминуты полёта, прекрасно обращался с этим изобретением какого-то жестокосердного мага.
- Извините, никак не могу вспомнить имя - ужасная память, мне так неловко, - глаза оставались холодными, но к общему выражению лица было не придраться, как и всегда.
Неловко ей не было: если бы она вместила и бережно сохранила имена, фамилии и лица всех сокурсников, то ни на что полезное памяти бы точно не хватило.
А вот спутанные разящие застарелыми алкогольными парами речи новой старой знакомой ей по вкусу не пришлись совершенно.
- По подозрению? - она как бы в лёгком изумлении приподняла бровь и покачала головой, - Мне очень жаль, но если речь идёт о гибели немагического населения, то стоит сначала проконсультироваться с их правоохранительной системой. Как Вы и сами можете понимать, наши миры крайне редко пересекаются, и кому как не их законникам разбираться в том, что может происходить с их людьми?
Если быть честной, ей было очень всё равно на смерть маглов и вмешиваться в расследование и тем более вмешивать излишне лояльную к ним Баушер она не хотела совершенно.
Но не пойдёт ли эта пропитая девица дальше, если её отшить?
- Впрочем, можете занести мне бумаги, я посмотрю в свободное время, - Морриган снова изобразила улыбку, почти искреннюю, ведь бумагам точно суждено было завершить своё существование в камине, - А сейчас не стоит о делах! Расскажите же скорее, как Вам нравится Ваша жизнь после Хогвартса? Не так уж часто встретишь однокурсницу на подобных переполненных официозом мероприятиях!
Энтузиазм изобразить ей всегда было сложно, но она очень постаралась. Барышню нужно было отвлечь от нудятины с убийствами маглов, а кто же не ухватится за возможность поговорить о себе любимом?
Тем более, с тем, кто обычно и не заговорил бы с тобой, чтоб не портить себе репутацию.

tell the devil that he can
go back from where he came
his fire he airs all through their beating vein

Jacaszek - Elegia

самое тяжелая часть оборотнического цикла - это не само превращение, как обычно все полагают. к нему привыкаешь. и даже не "несколько дней до". самыми невыносими для ремуса были те дни, когда луна начинала стыдливо прятать свои грани в тень, будто смутившись того, что сотворила за прошедшие дни с такими как он.

день 1.

ремус просыпается бесформенным месивом средь разорванных тканей, жадно глотая воздух. выровнять положение не всегда получается с первого раза. порою тело выбирает траекторию сродни пьяному маятнику. ненавижу.
голова трещит по швам первыми весенними грозами.
вспышка.
раз
два
три
четыре
пять
шесть
се...
громовой удар раскалывает сознание пополам, заставляя тихо всхлипнуть старую, оконную раму. дождь расстреливает своими каплями стекло, вплетаясь в общую какофонию дня. помимо ускользающего вдаль эха, гром оставляет за собой мерзкое гудение где-то под сводами черепа.
ремус старается не зацикливается на этом паскудном ощущении. значит, гроза где-то в семи километрах отсюда. нет, сегодня он не готов начать новый день.
изможденный волшебник не замечает, как снова проваливается в сон.

день 2.

люпин принимает вертикальное положение. глухо звякают цепи. юноша привстает и тянется к полке, где лежит заветный ключ, о котором он в жизни бы не догадался, находясь в той тупой, волчьей сущности. тихий щелчок замка на кандалах знаменует собой начало нового цикла.
ремус уважает кандалы. если бы не они, от и так потрепанной мебели не осталось бы и щепки.
потирая затекшие от железных браслетов запястья, он бегло осматривает погрызанные им же самим руки. недовольно отмечает, что парочка укусов, скорее всего, останется на его коже бледными шрамами.

ремус втягивает в себя воздух. смердит как от замызганной псины.
ноги сами волокут его в душ.
шелест воды смывает апатичность, возвращает ясность мыслям и трезвость уму. люпин концентрируется на обычных делах: душе, чистке зубов, облегчении мочевого пузыря, что боролся с естественными нуждами уже продолжительное время.

приведя себя в порядок, он скептично окидывает взглядом свое скромное жилище.
взгляд цепляется за кричащую белизну бумаги,  покоящуюся на столе. записка?

В этот раз ты даже ничего не разнес. С пробуждением, приятель. Буду завтра, в холодильнике  пирог из ливера. Получилось сносно.
Питер

при мысли о пироге все внутри сладко сжимается. истощенное яростью и болью тело просит сжалиться и закинуть в него хоть что-то съестное.
ремус невольно улыбается и мысленно благодарит друга за заботу.

когда в рот попадает кусок заветного пирога, ремус готов поклясться, что это лучшая в жизни еда. и не важно, что так он говорил о любой пище, которую он ел после своих превращений. вот такие моменты в начале цикла - самые лучшие.

стук в дверь прерывает его рандеву со вторым куском. точно не питер, у него есть ключи, может ребята?

он спешно вытирает руки о свои штаны, которым уже было просто все равно на то, что с ними делают.
- привет, р....- он осекается, когда видит вместо друзей белокурую девушку. от неожиданности он смущается и тушуется. как никак, он не был готов к чьему-либо визиту.
- да, а вы...? - догадка нехотя продирается сквозь заторможенность мыслей. - а, вы от эмми?
ему становится немного стыдно, так как он совсем забыл о письме кузины, в котором она говорила, что его навестит ее подруга. все это его тогда смутило, но безграничный лимит доверия к милой эммилин успокоил в тот момент его тревожную душу. - проходите.
он отходит в сторону, запуская девушку внутрь. ремус досадливо жмурится, когда понимает, что гостья заметила подранную простынь в углу. проклятье, почему именно сегодня? нужно было вчера убраться.
- прошу прощения, я не подготовился к вашему визиту. чаю или может быть кофе? - юноша встает между ней и раздраем в дальнем углу квартиры. как только ее взгляд возвращается к нему, юный волк с любопытством отмечает внутри себя, до чего же он необыкновенный и ясный.
- эммилин не уточняла суть вашего визита, сославшись на то, что тема была не для переписки и мы сможем обсудить все лично. - он топчется вокруг да около, пытаясь понять, что именно девушка знает. вежливо улыбается, предавая себе расслабленный вид. в какой-то момент понимает, что вместе с очаровательной волшебницей, в дом просочился терпкий запах весенних ветров. это добрая примета.

«ты женишься».

слова отца, как и всегда, неоднозначные и неприятные, а его тон суровый и сразу же дает понять - всякие возражения потерпят неудачу, разбившись о каменную стену. родители часто обсуждали, как бы лучше «распределить» своих отпрысков во имя поддержания чистоты крови и должного имиджа; фрея и, в частности, александр никогда не спрашивали мнения детей и совсем не интересовались их чувствами и переживаниями, касаемо грядущего будущего, считая, что имеют право, распоряжаться судьбами тех, кого породили, с той же жестокостью, как когда – то обошлись с ними.

«ты на ней женишься, амикус, потому что я так сказал».

этот разговор был далеко не первым внутри этих стен, только что – то подсказывало парню, что на этот раз он был, скорее всего, последним: то, с каким придыханием рассуждал глава семьи о предстоящей помолвке, то, как нахваливала невестку мать ... раньше все кандидатки терпели «неудачи на этапе обсуждения», но сейчас… с каждым словом, обороты набирали силу и скорость, унося переговоры все дальше и дальше. сначала - званый ужин и «громкая» помолвка, после – приданное с двух сторон, многочисленные приемы и новое гнездышко молодожёнов; умопомрачительная же свадьба останется на десерт.

алекто «отключается» еще в самом начале, пока амикус молчит до победного конца, пытаясь не поддаться собственному гневу.

дафна.

кто бы мог подумать, что среди всех они выберут именно ее? столь юную и глупую, озабоченную лишь своими успехами и имиджем. амикус не понимал и не хотел принимать; задумывался лишь на секунду, почему подобрали девицу пусть и выгодную, но явно витающую в каких – то розовых облаках и напрямую зависящую от него, как маленькая безвольная игрушка? игрушка, с которой осточертело играть. как кукла, которая стала не интересна и не могла удивить или вдохновить чем – то новым, раз за разом включаясь в одинаково – блядский сценарий? как блядский наркотик, к которому хотелось возвращаться вновь и вновь.

«ваша свадьба будет осенью» неожиданно пытается добавить мать… и у кэрроу все же несет крышу, срывая все внутренние тормоза, - нет, - а дальше лишь крики, кровь и пустота.

отец не скупится на силу, хватая со стола нож. режет давно прогнившие отношения вместе с плотью, приговаривая сквозь зубы, что так должно было случиться еще очень давно. в очередной раз издевается над сыном, вымещая собственную злость, и не препятствует, когда тот скрывается из дома, пытаясь «удержать» окровавленный глаз.

имидж семьи превыше всего, и им не составит труда составить очередную ложь, рассказывая всем вокруг, как старший наследник семьи кэрроу храбро получил ранения во время очередной из семейных вылазок на природу, пытаясь защитить честь матери или сестры.

и слухи ползут против чьей – либо воли, распространяясь на многие мили вокруг; «входя» в каждый дом, красуясь на первой странице пророка, и, оставаясь на устах каждой знатной особы. все и каждый обсуждают предстоящий союз, будто забывая и о рождестве, и о чем – то еще; тешат собственное эго и не видят ничего вокруг.

в хогвартсе же его встречают с поддельной улыбкой, гаснущей стоит лишь посмотреть туда – вверх - на изуродованное молодое лицо. неприкрытое «вы видели его отвратительный шрам?» под жалким соусом поздравлений и пожеланий удачного нового года. амикус злится, но многолетняя выдержка и эйвери, посылающий всех нахер вместо него, продлевают какому – то тупорылому младшекурснику жизнь.

паркинсон, – он медленно выпускает сигаретный дым, в сотый раз наплевав на правила и морали; сидит один, развалившись перед камином, как раненный король, брошенный всеми остальными. [как будто в его жизни был кто – то близкий и родной]. до начала учебного года совсем ничего, но им, на удивление, никто не мешает, то ли испугавшись, то ли решив, что потом все и так узнает.

холодные стены хогвартса хранили в себе слишком много всего, только отношения амикуса и дафны были у многих перед глазами.

не могу пожелать тебе того же, – улыбается криво и в привычной манере, разворачиваясь в пол-оборота, - пусть и жених я весьма прекрасный, – пытается не рассмеяться от абсурдности ситуации, оставляет издевательства и очередное напоминание о чужой глупости на потом. сейчас чужой образ едва вырисовывается перед глазами, въедаясь на подкорку очередным напоминанием, что с этой стороны он теперь видит почти что блядское ничего. и пусть знакомый целитель сказал, что со временем может стать лучше, кэрроу было уже все равно.

чем обязан? – он разворачивает к камину, вновь поднося сигарету к губам, - неужели так хотелось увидеть меня, что ты вернулась так рано?

My son is my son till he gets him a wife

but my daughter's my daughter
all the days of her life
[indent]
[indent] Верила ли Элинор в любовь с первого взгляда? Кажется, с прошедшими годами она совершенно растеряла тот юношеский романтический максимализм и утвердилась во мнении, что над любыми отношениями нужно долго и упорно работать, особенно когда дело касается любви и душевной близости. Изначально привлек тебя терпкий запах его духов или безупречный вид костюма, идеальные манеры или отменное чувство юмора, а может и вовсе схожесть характеров или черт лица - в любом случае это лишь первое впечатление, которое к тому же зачастую обманчиво. В своих любовных фантазиях можно унестись куда-то далеко (что особенно присуще юным девушкам), делая из человека кумира, даря ему притягательные качества, выкручивая его слова в свою сторону и облекая дежурные фразы и вежливые комплименты каким-то сакральным смыслом. Крайне опасно пытаться приблизиться к душе другого человека, существует большой риск, что ты потом слишком поздно обнаружишь, что чувства оказались совершенно не взаимны, а это яркое солнце уже нещадно подпалило твои распустившиеся нежные крылья. И тогда впереди у тебя - лишь мгновенный полет камнем куда-то вниз, затем удар - после которого приходится, разбившись немилосердно об землю вместе со своими рухнувшими ожиданиями и надеждами, упорно собирать осколки сердца.

[indent] Но не миссис Макфасти судить о превратностях любви, когда всевидящая Богиня-Матерь словно взяла ее под свою защиту, и подарила такого замечательного мужа. В какой момент они с Фергусом перестали смотреть друг на друга, как на просто отдаленно знакомых сокурсников, и рассмотрели в душах каждого что-то большее? Когда же именно они повзрослели и перешли запретную черту? Когда окончательно осознали, как сильно незримое притяжение? Элинор трудно было ответить на эти вопросы. Она одновременно видела и того самого мальчишку с рыжими локонами и веснушками, что срывал уроки и хвастался драконьими зубами, что смешил ее своей нелепостью и иногда даже раздражал тем, насколько был не похож на благородных принцев из книжек, которые с завидным постоянством спасали чистокровных принцесс из замков. И помнила уже влюбленного по уши юного Фергуса, рассудительного не по возрасту, заботливого и заставляющего сердце взлетать куда-то под самый небосвод. С годами было трудно даже припомнить, кто из них сделал первый шаг навстречу более сокровенным желаниям. Скорее всего муж, у него по первости отношений хватало смелости на них двоих. Возможно, свою роль сыграла и та самая пресловутая недозволенность, что щекотала нервы, тянула друг к другу как магнит, и превращала Фергуса и Элинор в Ромео и Джульетту, прячущих тайну ото всех остальных, в особенности от родителей.

[indent] Насколько опасной окажется та влюбленность, что испытывает сейчас Элейн? По крайней мере девушка не стала скрывать от мамы собственные трогательные чувства, а значит о запретной любви речи пока не идет. Впрочем и о сильной страсти тоже. Тем не менее слова Эли заставили миссис Макфасти вытянуться в струну и судорожно начать припоминать события прошлого светского приема в Британии.
Последний раз они вместе со средней дочерью были на благотворительном балу в августе, одновременно запоминающееся и далекое событие, чтобы выцепить из памяти все детали того вечера. Тогда Элинор отметила легкий интерес Элейн к мужчине в толпе, но слишком мимолетный, и ее лунная девочка тут же поспешила убежать на террасу, отрицая всякое вероятное знакомство. Может ли это быть тот самый таинственный объект влюбленности, что вызывал теперь на юном лице такой свежий и искренний румянец? Возможно, матери семейства следовало довериться интуиции и вместо разговоров с подругами сразу же отыскать джентльмена, внешние черты которого со временем даже не сохранились в памяти. Кажется, он был высок и значительно старше дочери, но возраст - это пустяк, если молодое сердце бьется в груди так часто от одного только воспоминания о нем.

- Нет, его не было на приёме, и поэтому мне захотелось быстрее уйти.
Ах, вот в чем дело! Не присущая Элейн стеснительность сковала представительницу клана драконов, не страх или неуверенность в себе отчаянно пытались заставить отступить и немедля убежать из яркого зала, где рыщут чужие взгляды, под покров домашнего уюта. А робкое желание увидеть загадочную фигуру столкнулось с реальностью происходящего, не смогло обнаружить объект влюбленности в толпе и превратилось в горькое разочарование, растекающееся в груди. Ох уж эти юные бесхитростные надежды…

- Я не могу не переживать, вдруг, с ним что-то стряслось?
Мое бедное островное дитя, трепетное и крайне ранимое. Чуткая и воздушная душа, почти стеклянная в своей хрупкости, переживающая за каждое живое создание в заповеднике, следящая с тонкой поэтичностью за звездами. Даже от мимолетной встречи с незнакомцем испытывающая такой искренний ураган эмоций, не стихающий спустя много месяцев.
- Ты знаешь, насколько ты прекрасная, умная и добросердечная молодая леди, Элейн? - Элинор слегка наклоняет голову, улыбаясь уголками материнских губ, не скрывая порыва нежности, что вызвали у нее слова средней дочери. - Пожалуйста, никогда не забывай об этом, - миссис Макфасти отставляет кружку в сторону и пересаживается на диван. - Иди ко мне, - Элинор заключает в теплые объятия уже повзрослевшую малютку Эли, гладит своей рукой по ее тонким плечам и спине, крепко прижимает к себе и легко целует в висок, - Уверена, с твоим загадочным знакомым все в полном порядке. Не волнуйся попусту, любовь моя.

[indent] Материнские пальцы аккуратно заправляют выбившийся локон за ухо дочери. Миссис Макфасти так сильно хотелось разогнать все юные тревоги, хоть чем-то помочь мечтательной девушке, но одновременно она опасалась сказать что-нибудь лишнее или надавить. На том августовском благотворительном вечере не было посторонних людей, все приглашенные волшебники - представители уважаемых семей, некоторые отмечены высшими заслугами или продвинулись далеко вверх по службе. А значит велик шанс, что избранник сердца окажется, если не идеальной парой для ее девочки, то как минимум неплохой попыткой завязать хорошие первые любовные отношения. Но Элинор забегала слишком далеко вперед.
- Милая, это тот светловолосый молодой человек, что заинтересовал тебя на августовском приеме и заставил убежать на террасу, не так ли? - рука Элинор все еще нежно обхватывала дочь за плечи, она с тревогой заглянула в глаза Элейн, опасаясь, что та смутится и закроется. - Хочешь, я попробую выяснить его имя? Чтобы ты так сильно не переживала? Ни к чему тебя не обязываю, - спешно добавляет миссис Макфасти - Только хочу, чтобы тебе, моя лунная девочка, стало чуть-чуть полегче и ты не терялась в догадках.

— louis, tu nous as amené un américain! — роксанн заливается хохотом, наблюдая за отчаявшейся новой знакомой, толкая острым локтем луи в бок. он мог бы предупредить ее о том, что новая знакомая говорит только по-английски, чтобы роксанн успела отрепетировать свой французский акцент, но вместо этого пришлось импровизировать. вся эта заграничная жизнь — сплошная импровизация. разве изменит что-то одна ночь? — добро пожаловать на праздник жизни, красотка, — горловое и картавое р получается столь естественно, что роксанн даже сама удивляется тому как натурально у нее выходит играть из себя местную, — надолго ты у нас?

но она едва ли хотела знать ответ на свой же вопрос. скорее из вежливости, чем из интереса роксанн спрашивает о таких вещах, как длительность пребывания, место остановки и каким арахна находит париж. в сущности же рыжую бестию не интересовало ни то, ни другое, ни третье. она лишь делала вид, что внимательно слушала арахну, прерываясь на то, чтобы вдохнуть еще немного "пыльцы" и словить, проходящего мимо официанта с подносом шампанского. роксанн схватит сразу три бокала - два себе и один арахне, луи же останется за бортом. впрочем, его со счетов роксанн списала сразу же, как только завидела арахну. может, она совсем ее не слушала, но отвезти своего взгляда от нее не могла — было в ней что-то как-будто родное, как отражение в зеркале. и это будоражило, вдохновляло и пугало одновременно. что-то в этой девчонке было такое, что сердце роксанн заставляло тревожно биться чаще. хотя, возможно, все дело в наркотиках. точно, в наркотиках.

— ох, хватит трепаться! — прерывает роксанн очередную историю луи, которую он очень неумело пытается рассказать сразу на двух языках. она хватает за запястья арахну и, пританцовывая, тащит за собой на танцевальную площадку. музыкальная группа начинает играть песню почти десятилетней давности, меняя диско-хит на более размеренную, но не менее веселую мелодию. танцпол медленно заполняется парочками, пока роксанн все еще тащит за собой арахну, намереваясь занять центр этого действа. и не останавливается, пока не оказывается в самой гуще.  роксанн резко разворачивается к арахне, прижимает ее за талию к себе и начинает кружить под музыку, подпрыгивая и смеясь в такт. — давай же, оторвись немного. тебя тут никто не знает - можно делать что угодно!

на самом же деле, играть француженку, говорящую с акцентом на английском, когда сама ты британка, родившаяся и выросшая в дареме, — адски сложная задача. каждый звук в своих словах, каждое ударение, каждую интонацию роксанн приходится продумывать тщательно, а потому сегодня она немногословна — мозг работает на пределе, боясь, что весь этот фарс раскроется от неосторожной простяковской фразы. ей, пьяной, застимулированной наркотиками, куда проще строить из себя веселую безумную девчонку, отрывающуюся под мишель дельпеш и заигрывающую с новенькой девчонкой, чем старательно изображать из себя ту, кем она никогда не была и никогда не станет.

— рour un petit tour, au petit jour уntre tes draps! — не подпевает, а почти кричит роксанн, кружа арахну и кружась сама. она то отпускает американку, давая ей пространство для танца, то снова прижимает к себе и почти вдыхает в себя воздух из ее легких, то переключается на других танцующих совершенно хаотично, извиваясь вместе с ними, позволяя им касаться себя и целовать себя, то снова возвращается к арахне. — ты обязательно должна попробовать сегодня "пыльцу" и с кем-то поцеловаться, la belle! nécessairement!

Что ж, улыбаемся и машем. Улыбаемся и машем, чёрт возьми. И с некоторой долей огорчения смотрим, как вся та вкуснейшая лапша, что он так профессионально сварил в своей кастрюльке и заботливо навесил на чужие уши, сваливается с этих самых ушей на грязные холодные камни. Идеальный образ успешного бизнесмена на активном отдыхе рассеивается, словно вонючий дым дешевых ментоловых сигареток, и уже нет никакого смысла выпендриваться и мериться запупырками, в попытке выставить себя на этой встрече выпускников тем, кем на самом деле не являешься и никогда не станешь. И не то, чтобы Флетчер в первый раз попадался на месте преступления так тупо и нелепо. Нет, ему совершенно не привыкать, так же как и «Пушкам Педдл» безмозгло проигрывать очередной квиддичный чемпионат. Пусть даже у него статистика куда более позитивная, Данги периодически ловили за руку с самого раннего детства, особенно на заре его криминальной карьеры, когда он, еще будучи неопытным щеглом, воровал картошку с соседнего огорода. Правда сегодня как будто все таки было немного… досадно, да. Наверное, будь на месте Мериды МакФасти кто-то, с кем у них не было теплых совместных воспоминаний в прошлом, было бы гораздо проще.
Но не время разводить излишние сантименты. Глаза виновато хлопают, словно хотят унести своего хозяина на ресницах прямо до туманных улиц Лондона, но никакой вины, конечно же, парень на самом деле не чувствует. А вот едва уловимое тепло от шершавого яйца, которое оказалось в его руках - очень даже ощущается, вместе с приятным и возбуждающим выбросом эндорфинов. Он успешно достиг своей цели лишь ценой своей репутации перед старой школьной подругой. Но это всё мелочи жизни, в сравнении с тем, что, кажется, он совсем забыл, что у яйца в его руках есть другая хозяйка. Он промедлил всего секунду, чуть задержавшись взглядом на прыгающей на скале МакФасти и пряча свою добычу за пазуху, но эта секунда, эта чертова секунда могла бы стоить ему жизни.
Честно говоря, Данг даже и не понял, как вдруг оказался в воздухе, безвольно болтая ногами, а потом снова на земле, а через еще одно мгновение - за его спиной пронесся столб обжигающего пламени.
- Ай, - только и произносит Флетчер, больно приложившись плечом, а потом слышит громкий крик.
А следом и громкий злобный рёв, заглушающий бешеный стук его испуганного сердца. Стоит признать, он никогда еще не находился так близко к настоящему дракону. Картинки в древних энциклопедиях не отражают всю мощь, опасность и размер. И стоит признать, что он чуть было не наложил кирпичей, из которых можно было бы построить еще один уютный домик для работников заповедника. Дракониха выползала из своей пещеры, сотрясая землю каждым шагом своих больших когтистых лап и скалясь несколькими рядами своих острых желтоватых зубов, и она могла сожрать его за пару секунд даже не подавившись его костлявыми коленками. Кажется, Флетчер явно не был готов к такому первому свиданию.
И он побежал, да. Бросился наутёк, как и советовала крошка Ри. Правда пару раз запнулся на ровной дороге и чуть не грохнулся, но все еще, на удивление, был жив. Добежав до каких-то каменных валунов, он вдруг вспомнил про метлу, и торопливо на ходу, не переставая двигаться вперед, закинул на нее ногу и взмыл в воздух. В голове почему-то некстати вспомнился последний матч Чемпионата Мира по Квиддичу, где ловец сборной Новой Зеландии поймал неуловимый снитч у самой земли, а потом разбежавшись красиво на ходу взмыл в воздух под гром восторженных аплодисментов. У Флетчера, конечно, так же красиво и изящно сесть не вышло, он неуклюже плюхнулся на свою метлу, словно вчерашний сырник на разогретую сковородку. И так же, как и вчерашний сырник, который хотели просто разогреть, Данги тоже решили поджарить.
Столб огня, проносится мимо, а потом еще один. Парень в панике нагибается и петляет, направляет метлу выше в сторону МакФасти, пытается ускориться, но его старенькая Комета не способна брать такие виражи и такие скорости. Так же как и не способна выдержать дьявольский огонь из пасти дракона, под который попадают ее сухие прутья. Высота тут же снижается, метла дергается на последнем издыхании, и Флетчер грохается в паре метрах от своей старой школьной подруги.
- Ёб твою мать, - поморщившись, со стоном выдает парень, вылезая из кустов, которые исцарапали его щеки. - Знаешь, кажется, на хуякинг я уже не успеваю, - глупо улыбнувшись и встретившись взглядом с девушкой, неуместно шутит бывший рейвенкловец.
Поднимается на ноги, торопливо отряхивает от сажи мантию, мимоходом проверяя, на месте ли все самое сокровенное, в том числе главная причина его здесь появления, а потом вдруг понимает, что на их полянке вдруг резко потемнело. Большая тень перекрыла солнце, зависнув в воздухе и размахивая своими широкими крыльями.
- Ну пизде….
Он не успевает договорить, он резко срывается с места, хватая за собой крошку Ри, быстро забегая за ближайший каменный валун и заставляя девушку пригнуться. И тут же над их головами проносится жаркое смертоносное пламя.