У каждого уважаемого чистокровного семейства существуют легенды. Причем этих небылиц, как правило, много, но среди их разнообразия в обязательном порядке стоит выделить две. Первую можно назвать "официальной", так как она предназначена для широкой аудитории и призвана восхвалять фамилию, доказывая собой благородное происхождение рода, точно древнеримский миф со страниц ветхих фолиантов – её отпрыски аристократичного дома заучивают с малых лет наизусть. Что касается второй, то, как правило, она куда глубже и интереснее, но вместе с тем — полна грязи и леденящих душу подробностей, которые способны не самым благоприятным образом сказаться на вашем ментальном здоровье. Предпочла бы о многом не знать и Розария, когда речь идёт о семейных тайнах и скелетах, что имеют свойство бесцеремонно вываливаться из своих шкафов на голову. Но всё тайное всегда становится явным, не так ли?

Казалось бы, стоило благодарить Мерлина за появление на свет в зажиточной семье чистокровных волшебников, давно и прочно вошедших в элиту магического общества, но когда ты родилась под фамилией Забини, то впору не благодарить, а проклинать небеса со всеми существующими и вымышленными божествами. Забини — это не про семейную теплоту и заботу о ближних. Забини — про интриги, междоусобицы между родственниками и борьбу за выживание, а не просто за какое-то уютное местечко под солнцем, которое над их родовым поместьем давно не светит. Непроглядные тучи давно окрасили собой небо в тёмно-серый и нависли над представителями знатного семейства в виде проклятья, которое вот уже не первый век тянется незримым шлейфом за ними в виде очерняющей душу зависти. Причем, завидуют Забини не другим, а самим себе — всем тем родственникам, которые в той или иной степени на что-то претендуют из наследства. Издавна повелось, что призвание каждого члена сей фамилии заключается в том, чтобы сводить количество имён, в завещании действующего главы рода, к минимуму. И дядюшка Луиджи с этой задачей, хоть и немного запоздало, но справился, однако... есть в этом и небольшая заслуга родственников покойной супруги его младшего брата Флавио, которую ту сжил со свету, но об этом позже.

Воспоминания о детстве запечатлены размыто в сознании Рози, как ласково её называла мама. Она не очень хорошо себя помнит до пяти лет, потому как вплоть до достижения сего возраста её жизнь можно было назвать безоблачной и ничем не примечательной. Маленькая девочка, живущая со своей семьей где-то на окраине Флоренции, ещё не знала, какой отпечаток накладывает на неё громкая фамилия и какой отпечаток на её душеньку наложат грядущие события.

Сказки в детстве ей отнюдь не о спасённых от драконов принцесс рассказывали, а легенды и мифы с лёгким оттенком мрачности. Розария тогда и не думала, что некоторые из них основаны на реальных историях, некогда произошедших с её предками. Не думала она и о том, что иногда страшные сказки имеют свойство наяву воплощаться, но жизнь заставила её воочию убедиться в этом. И первым ударом стала гибель дражайшей маменьки, которую она случайно увидела через дверную щель гостиной, в которой отец душил несчастную, из раза в раз ударяя головой о пол до крови. Шестилетняя девочка тогда тихо отшатнулась и убежала в свою комнату, прорыдав в подушку всю ночь, а на утро Флафио просто пришёл к ней и, аккуратно взяв за руку, отвёл в материнскую спальню, где на кровати лежала умытая и переодетая в чистые одежды женщина, которая выпала из окна по словам "убитого горем" мужчины. Рози, к его удивлению, не плакала [потому что ранее все слёзы выплакала], как не плакала и на похоронах. Конечно, каждый переносит горе по-разному, но спокойствие девочки, как и её молчаливость — пугали. Не то, чтобы отец очень любил свою дочь, но и не озаботиться её состоянием не мог, а потому решил отвезти её в Англию к родственникам. Дядя Луиджи, его жена, их сын и бабушка были очень рады принять у себя Ангелику. Адель, судя по всему, всегда мечтала о дочери, окружив девочку той заботой, которой ей изрядно не хватало после смерти родительницы, а у Чезаре, наконец-то, появился кто-то, над кем можно шутить и задирать нос со словами "я старше тебя".

И всё бы ничего, если бы Луиджи не озадачила загадочная гибель жены своего брата, часть наследства коего не давала ему покоя, а посему в один из ничем непримечательных дней, он решил извлечь последние воспоминания племянницы. То, что мужчина увидел, с одной стороны — обрадовало, поскольку теперь знал наверняка, как действовать, но с другой... вскрики брата в адрес жертвы по типу — "чёртова полукровка!" [в памяти девочки эти слова не отложились] — несколько огорчили, ведь получалось, что и Розария далеко не самых чистых кровей... Ну, да ладно, главное, что об этом более ни одна душа не знает, а посему пристроить её с выгодной в будущем, провернув "аферу по-итальянски" — можно. А что до её отца, который приезжал увидеть дочь раз в полгода, то спустя три года тот погиб при невыясненных обстоятельствах где-то во франкоязычной части Швейцарии, откуда как раз происходила его покойная супруга. Едва ли кто знал [но, вероятно, могли догадываться], что дело здесь обстояло отнюдь не чисто и к смерти Флавио приложил руку его же брат, правда, действовал он руками родственников матери своей племянницы. Собственно, вот так Луиджи и обогатился ещё больше.

Известие о гибели отца же, Розария, как бы странно сие не прозвучало — восприняла спокойно. Лишь тяжело повздыхала и только. Зато теперь она каждое лето выбиралась со своей новой семьей в солнечную Флоренцию, где располагалась роскошная вилла, в которой прошло раннее детство. Правда, перед этим весь интерьер подвергся разительным переменам, так что при входе в родные стены на девочку не нахлынули волной тягостные воспоминания о смерти матери, которую ей благополучно помогли пережить.

Если говорить в целом, то синьорина Забини росла смышлёной и не по годам любознательной девочкой, хотя и послушной. Её интересовало всё, что ей запрещали. Её тянуло ко всему непознанному и тайному, в принципе, как и любого нормального ребёнка. Вот только любознательность эта проявлялась не в простом любопытстве, а в стремлении докапываться до истины, изучать, анализировать и раскладывать всё по полочкам, что, однако, умудрялось не сказываться негативным образом на окружающих вещах. Ведь Розария ещё и не глупая — понимала, что правила если и нарушать, то по-тихому, дабы об этом ни одна живая душа не прознала. Правда, во всё это с головой она погрузилась с момента поступления Чезаре в Хогвартс. Надо же было чем-то себя занимать в перерывах от стандартных уроков типичной представительницы светского общества, в конце то концов. Немаловажным будет отметить и любовь девочки к книгам, а посему, когда ей было примерно десять, то однажды в домашней библиотеке Рози в руки попало пособие об основах зельеварения и целительства. Уже тогда всё это затянуло её с головой и увлекло настолько, что в своих мыслях юная синьорина уже решила [пока не очень осознанно, но всё же], что в будущем очень хотела бы связать себя с ядами.

А меж тем, слушая каждый год занимательные рассказы кузена о Хогвартсе и происходящих в нём приключениях, Розария считала дни до того дня, когда и к ней прилетит сова с заветным письмом. Когда прилетела же, то радости девочки не было предела, ведь она так хотела стать полноценной частью волшебства и начать постигать все тонкости использования заклинаний в деле.

Явившись в Хогвартс, синьорина Забини садится за стол под синими знамёнами с гербом гордого орла, который приветствовал свою новую ученицу бурными аплодисментами — в это мгновение она на тонком подсознательном уровне ощутила свою абсолютную принадлежность к факультету Ровены Рейвенкло, который с тех пор стал неотъемлемой частью её самосознания.

Ещё задолго до своего поступления, Рози имела представление об основах магии, как и о простейших заклинаниях, а посему довольно быстро сумела взять высокую планку в учёбе. Но наиболее ярко девочка проявляла себя на уроках травологии и зельеварения, которые действительно очень увлекали её. Сложнее давались трансфигурация и ЗоТИ, но упорства у Забини было в избытке и прилагать усилия, а так же брать дополнительные занятия — ей было не лень. В целом, ей всегда удавалось держать марку и быть в числе лучших учеников, а ещё Розария никогда не отказывала в помощи представителям своего факультета по учебным вопросам [ведь это ещё и возможность помогать Рейвенкло зарабатывать побольше баллов в гонке факультетов], ибо помогая другим, чувствовала себя несколько увереннее и, если уж говорить совсем откровенно — умнее, что просто ни могло не тешить самолюбие.

За время учёбы в Хогвартсе у юной особы накопилось множество ярких воспоминаний, средь которых положительных моментов было явно больше, чем отрицательных. Но особенно ей запомнился третий курс, поскольку она была принята в факультетскую команду по квиддичу в качестве охотника. Да, несмотря на внешнюю хрупкость и кроткий [не очень] нрав, Розария на метле себя ощущала не менее уверенно, чем в седле. Высоты не боялась, аромат свежего попутного ветра обожала и вполне себе ловкостью похвастать могла. Больше всего ей, конечно, хотелось играть на позиции ловца, которая, как сама считала, ей куда больше подходит, но на сию позицию встать смогла лишь через год, когда местечко освободилось.

Для неё, как для одной из лучших студенток своего факультета, не обделённой талантом игры в квиддич и представительницы чистокровной иностранной семьи, на пятом курсе не стало удивлением приглашение в "Клуб Слизней". Вечера у декана Слизерина всегда получались уютными и к делу он подходил со вкусом, не отменяя при этом налёта легкой помпезности, а посему Рози всегда с удовольствием их посещала и с энтузиазмом принимала участие в различных развлечениях, некоторые из которых ей, как юной светской леди, были уже знакомы. А ещё это была прекрасная возможность покрасоваться перед мальчиками и пощеголять в дорогих платьях перед теми, кому таковые недоступны, ведь профессор Слагхорн в свой клуб приглашал не только представителей магической аристократии. Встречались здесь и те, кто сумел ярко проявить себя, заимев особые достижения в какой-либо области несмотря на отсутствие громкой фамилии или материальных благ. Даже магглорожденные, прости Мерлин, имели место быть в "Клубе Слизней"!

И всё было бы замечательно, если бы по мере своего взросления, синьорина Забини не стала всё больше и больше интересоваться биографией своей матери, которой, в глубине души, ей всегда не хватало. Из родственников, при этом, ей никто ничего не рассказывал, хотя они и вряд ли что-то знали, кроме дядюшки, но... с ним можно было и не начинать разговор об этом, поскольку он всё равно бы ничего нового племяннице не поведал. И всё это начало наводить девушку на мысли о том, что от неё что-то скрывают — что-то такое, что вполне могло оказаться страшной тайной.

Личное расследование Розарии длилось почти два года, пока однажды, на зимних каникулах, ей всё же не удалось найти домашний Омут памяти, который мог бы дать ей ответы на самые волнующие вопросы.

Была ли готова к тому, что узнала? Нет, не была. Правда оказалась слишком тяжела для неокрепшей девичьей психики. Ведь она... не чистокровная волшебница? В её роду, со стороны матери, имели место быть те, кого принято уничижительно называть грязнокровками? Воспитанной, согласно всем канонам чистокровных магических семей, Забини была шокирована и глубоко поражена тайной собственного происхождения. И подчас невозможно передать словами, сколь трудно ей было делать вид перед семьей, будто она ничего не знает и всё хорошо, тогда как в девичьем сердце происходила самая настоящая буря. Немудрено, что психологическое потрясение явилось причиной проседания Рози по некоторым предметам, как и падения с метлы на одном из матчей по квиддичу, чего ранее с ней не происходило.

Все друзья, как и преподаватели видели, что с Розарией что-то случилось, но никому из них представительница рода Забини не решилась бы излить душу. Из уверенной в себе девушки она превратилась в молчаливую и нелюдимую особу, которая обросла острыми шипами и едва ли кого к себе подпускала. И если с учёбой проблема решилась, посредством дополнительных занятий и долгих посиделок в библиотеке, на которые юная синьорина ещё могла себя настроить, то вот со сверстниками дела обстояли сложнее. Да, она видела, что друзья за неё искренне беспокоятся, но ей всё-таки приходилось их от себя отталкивать. Рози хотелось пережить стресс самостоятельно, без вмешательств извне, которые иногда до зубного скрежета раздражали.

Всё, чего хотела девушка, так это поскорее завершить учёбу и отправиться в больницу Святого Мунго — подальше от всех тех внешних раздражителей, коих в стенах Хогвартса насчитывалось великое множество. К счастью, в семье никто против не был стажировки Рози в обители целительства, где она могла бы постичь для себя нечто новое. Так что, сдав все экзамены, Забини отправилась туда, к чему питала нескрываемый интерес. Конечно, она не видела себя в будущем маститым колдомедиком, но прежде, чем углубиться в тему ядов и всех тех зелий, которые имеют отравляющий эффект разной степени, было бы здорово изучить противодействия многим из них. Собственно, потому Розария и поступила в отделение отравлений растениями и зельями.

Здесь, в стенах Святого Мунго, она впервые за долгое время почувствовала душевный покой и в работе нашла успокоение, отвлекаясь, благодаря ней от помыслов отнюдь невесёлых, как и от новостей из "Ежедневного Пророка", которые тоже особой радости не внушают, особенно учитывая приверженность семьи Забини взглядам Тёмного Лорда.

Ей охота уйти в себя, забыться и быть забытой другими. Балы, званые вечера и всё прочее, что когда-то вызывало радость, теперь вряд ли было способно вызвать хоть какое-то воодушевление. Нет-не, вкус к жизни Розария не утратила, просто... так тяжело носить в себе то, что буквально изнутри разрывает в клочья душу, при этом не имея возможности кому-либо рассказать об этом. Именно в этом и есть вся трагедия девушки.